Г.Соболева "Жизнь в песне. Аркадий Островский" Издательство "Музыка", Москва, 1975 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
Дома ждал сюрприз — пришло письмо из Ансамбля трудовых резервов. Просили написать несколько песен о ребятах в черных форменных шинелях, посвятивших себя трудной и почетной рабочей профессии.
«Придется писать, — подумал композитор. — Как-никак мы с ними коллеги. Ведь и я мог остаться кузнецом. Интересно, как бы тогда сложилась моя жизнь? Иногда меня одолевают сомнения... Правильно ли я определил свое призвание, композитор ли я?»
Вскоре Аркадия Ильича Островского приняли в Союз композиторов, официальную организацию, членами которой могут быть только профессионалы. Однако и это обстоятельство, подтверждающее его причастность к искусству композиции, не рассеяло сомнений Островского.
— Сумею ли я, — думал он, — добраться до тех вершин, где таятся секреты песенных шедевров?
«ДАЙТЕ ТРУДНОЕ ДЕЛО»
Мастерство приходит не вдруг. И путь к нему долог. В этом Аркадий Ильич убедился еще и еще раз, сдавая заказанные Ансамблем трудовых резервов песни. Они не очень радовали самого композитора.
Особенно не повезло «Молодым мастерам». Песня получилась обычной, без «изюминки». Островский понимал, что над ней еще нужно работать, но в Ансамбле не соглашались с автором, убеждая его в том, что и в таком виде песня хорошая, а главное — нужная. Этот довод оказался решающим, «нужность» песни победила, и композитор не без сожаления отдал свое творение исполнителям.
Вторая песня — «Дайте трудное дело», тоже на слова Л. Ошанина, — сумела вырваться из обычности, а в припеве получилась просто интересной. Островский и сам не мог объяснить, почему в припеве этой песни ему вдруг вспомнились протяжные волжские мелодии, захотелось широты и большого дыхания:
Дайте трудное дело, Дайте дело такое, Чтобы сердце горело И не знало покоя!
И еще Аркадию Ильичу показалось, что эти слова имеют непосредственное отношение к нему, к его творчеству. Ведь и его «дело», занимающее ежедневно, ежечасно все его мысли, чувства, тоже по-своему трудное. Оно требует и горячего сердца, и постоянного беспокойства.
Между тем жизнь шла своим чередом.
Москва радовалась теплым летним дням. В ярких солнечных лучах веселели бульвары. Детвора уезжала на дачи, в лягеря. Опустел и двор на Фурманном.
Островские тоже готовились к отъезду. Впервые они ехали в Крым. По дороге на юг Аркадий Ильич большую часть пути простоял у окна вагона. Изредка, обращаясь к сыну, он говорил:
— Миша, ты только взгляни, взгляни!.. Где ты увидишь такие просторы?! А где еще столько строят?! Было бы прекрасно изучать географию нашей страны из окон дальних поездов...
Крым всегда поражает. И трудной дорогой через перевал, и бесчисленными поворотами на этой дороге, и первым кипарисом, и статуей Екатерины Второй, взлетевшей в поднебесье, и, главное, синей стеной моря, внезапно возникающей при спуске с перевала.
— Алушта, — коротко сообщил шофер. А через некоторое время: — Артек.
— Стоп! — Аркадий Ильич вышел из машины, поднялся на насыпь и поглядел вниз. Там был Артек, а правее, в море, торчали две огромные скалы. Гурзуф. Островский узнал это место.
Он часто думал о стране Пионерии у самого синего моря. Он знал, что там звучат его песни, и любил этих пока еще незнакомых ребят.
И он полюбил этот прекрасный солнечный край. Крым стал постоянным местом отдыха композитора.
В Крыму Островский не только отдыхал. Там он впервые начал выступать в концертах с небольшими творческими отчетами. Там же Аркадий Ильич создал несколько произведений, приняв участие в конкурсе на лучшую массовую песню о Крыме. Возвращаясь в Москву, Островский уже намеренно поехал поездом. Как и раньше, всматриваясь в мелькающие за окном картины мирной жизни, он сосредоточенно что-то обдумывал. Копры шахт с расползшимися повсюду хребтами терриконов, доменные печи, опоясанные множеством подсобных служб, неожиданные изумрудные перелески, степи, которым нет конца, прозрачные речушки и вдруг пылающий в ночи гигантский факел трубы какого-то завода, фантастически прекрасный на фоне темного неба, все это преломлялось в сознании композитора и начинало обретать звучащую основу. Где-то в глубине души созревал новый замысел. В какую форму выльются все эти впечатления? Будет ли это цикл песен или более крупное произведение, Аркадий Ильич еще не мог определить для себя, но он знал наверняка — такое сочинение будет обязательно.
В декабре 1950 года пришло известие из Крыма: жюри конкурса сообщало, что Островскому присуждена вторая премия за песни «Севастополь» и «Крымский виноград».
— Неплохой новогодний подарок, — пошутила Матильда.
— Да, пожалуй. Из пяти песен, написанных в Алупке, эти мне кажутся наиболее интересными. Только сейчас я думаю не о песнях. Все мои мысли заняты новой работой, которую мы задумали вместе с Яковом Белинским.
Это была большая сюита для солистов, хора и оркестра. Островский уже однажды обращался к этому жанру. В 1947 году он написал на слова Анатолия Софронова сюиту «Край родной». Поэт Яков Белинский тоже имел опыт работы в области крупной формы: совсем недавно он закончил вместе с композитором Валентином Макаровым многочастное вокально-хоровое полотно «Река-богатырь».
О чем же рассказывала сюита Островского? О молодежи, о ее делах и мечтаниях, о высоком чувстве любви к Родине. Первая часть так и называлась — «Родная земля». Ожили в звуках путевые раздумья и впечатления композитора, обогащенные яркими красками поэзии и музыки.
Наступил декабрь 1951 года. В Москве открылся Пятый пленум правления Союза советских композиторов. На этом пленуме Островский и решил показать свое новое произведение. По случайности, прослушивание происходило в том же концертном зале Дома ученых, где три года назад Аркадий Ильич выступал с песней «Комсомольцы — беспокойные сердца». Тогда, отдавая на суд коллег только одну песню, он страшно волновался. А теперь ему предстояло отчитываться за целую сюиту из шести частей. Нет, он не волновался, он просто терял голову от неизвестности, хотя исполнители — Ансамбль песни Всесоюзного радио — успокаивали автора и обещали сделать все возможное, чтобы сюита прозвучала как можно лучше.
«Молодежная сюита» понравилась. Успех нового сочинения Аркадия Островского был отмечен в центральной прессе. В «Литературной газете» от 8 января 1952 года известный музыковед Нестьев писал: «...сколько хороших песен о труде есть в новой «Молодежной сюите» А. Островского...».
Аркадий Ильич и сам чувствовал, что песни в сюите получились неплохие.
— Что это, случайность или закономерность? — рассуждал он. — Опять отмечены только песни. Порой мне кажется, что они — мое истинное призвание. Хотя работа над крупными музыкальными формами и развивает мастерство, открывает новые грани дарования. Разумеется, я еще буду писать сюиты. Однако бывает же так, что только в одном каком-нибудь жанре или даже в единственном произведении композитор воплощает всё свои идеалы, выражается полностью и до конца. Вспомнить хотя бы «Марсельезу» Руже де Лиля. Я чувствую, понимаю — трудно ограничить себя рамками одной творческой области. К сожалению, у меня в
жизни получилось так, что слишком поздно я почувствовал себя композитором. И если бы можно было начать все сначала, может быть, тогда я и писал бы... — Аркадий Ильич задумался над тем, что могло быть тогда.
— Пожалуй, и тогда... я бы писал с радостью и наслаждением именно песни. В них — моя жизнь!
«ПИОНЕР, ТЫ РОВЕСНИК ВЕСНЫ»
Закончив сюиту — работа над ней отняла массу времени, — Островский с упоением отдался любимому песенному жанру. В этот год особенно повезло детским песням. О чем только ни писал Аркадий
Ильич в 1952 году! Самые маленькие школьники получили «Песню о вожатом» и «Парад на Красной площади» (на слова Лидии Некрасовой). Изображая парад, Аркадий Ильич в ритме сопровождения передал барабанную дробь. Да не просто дробь, а точно такую, четкую, рассыпчатую, которую исполняет на каждом параде в Москве отряд юных военных музыкантов.
Школьники постарше получили много хороших песен, и среди них одну особенную, которая могла бы и не появиться, если бы однажды весенним утром в квартире Островского не зазвонил телефон:
— Аркадий Ильич, у вас есть сын, и он, по всей вероятности, читает книжки?
— Да, конечно, Сергей Владимирович, Миша любит читать, — узнав голос Михалкова, ответил Островский, все еще не понимая, куда он клонит.
— Так вот, в конце месяца, в дни школьных каникул, состоятся Книжкины именины. Вам понятно?
— Не очень, — отозвался Островский.
— Так мы, писатели, называем Неделю детской книги. Нужна песня. Слова я уже начал писать и теперь дело за вами. Приезжайте, Аркадий Ильич, ко мне и давайте вместе работать над «Песенкой юных читателей».
А 29 марта 1952 года Большой лекционной зал Политехнического музея гудел от детворы. На встречу с писателями и композиторами пришли и совсем юные читатели, и старшие школьники. Вот тут и прозвучала новая песня Аркадия Островского и Сергея Михалкова:
В каждом доме, в каждой хате В городах и на селе Начинающий читатель Держит книгу на столе.
Верный себе, Аркадий Ильич даже в такой, казалось бы, серьезной песне использовал танцевальный ритм. Особенно это ощущается в припеве:
Наша книга детская, Детская, советская, Смелая и честная — Верный друг ребят. Книгу, всем понятную, Умную, занятную, Мальчики и девочки Все читать хотят!
Новая песня сразу понравилась ребятам, и они попросили ее повторить. А затем, уж заодно, попросили Аркадия Ильича исполнить и другие его песни. На сцену посыпались
записки:
«Очень таросим исполнить песню «Про Мишу и футбол» — в ней рассказывается о том, как ваш сын учит уроки и слушает передачу матча по радио. Очень просим!»
«Пожалуйста, спойте песенку «Новые коньки».
«Давайте споем «Школьную польку».
Островский всегда с удовольствием выступал перед такой аудиторией. Он любил ребят, просто и непринужденно держался с ними, старался, по возможности, удовлетворить все их песенные просьбы.
В конце своего выступления он попросил ребят вместе с ним спеть его новую песню. Те охотно согласились, и вот уже весь зал, сначала неуверенно, а затем все более и более стройно, зашел «Песенку юных читателей».
Пожалуй, это одна из лучших песен о книгах и. читателях. До сих пор ее поют ребята, и особенно часто — ранней весной, в конце марта, когда празднуются «Книжкины именины».
22 апреля, в день рождения В. И. Ленина, Островский оказался на Красной площади. Сотни школьников заполнили древнюю площадь. Здесь, у Мавзолея Ленина, совершался прекрасный обряд посвящения в пионеры. Октябрята с глубоким душевным трепетом давали торжественную клятву.
Вся церемония была настолько волнующей, что у зрителей, окруживших ребят, стояли в глазах слезы. Аркадий Ильич тоже разволновался, особенно потрясла его клятва и заключительный парад пионеров.
Чеканный шаг по брусчатке Красной площади, шеренги счастливых детей с алыми галстуками на груди, барабаны, горны, солнечный свет и гордость за все виденное позже отразились в песне:
Это кто, друзья, идет С песней молодой, С волей огневой Дорогою прямой?
Так начинался один из популярнейших пионерских маршей, ставший музыкальным символом Всесоюзной пионерской дружины: композитор вложил в эту песню свою горячую любовь к детям, свою веру в грядущие подвиги юных:
Пионер, ты ровесник весны,
Пионер, ты надежда страны!
Верит народ,
Время придет —
И героем станет пионер!
НАМ ОТКРЫТЫ ВСЕ ПУТИ!
В тот год лето несмело и робко вступало в свои права. Сквозь сумрачные недели вдруг неожиданно радостно пробивался солнечный денек и, как бы испугавшись своей смелости, прятался, стараясь стушеваться в ряду однообразных пасмурных собратьев.
Аркадий Ильич с особым пристрастием следил за сводками института прогнозов. Только не московская, а дальневосточная погода интересовала его. Через несколько дней вместе с группой композиторов он должен был отправиться в Комсомольск-на-Амуре на празднование 20-летия города. Вместе с ним ехали композитор Серафим Туликов и дирижер Евгений Светланов.
Далеко от Москвы до Амура. Половину страны надо проехать, чтобы добраться до места. Когда-то этой же дорогой Островский ехал с оркестром Утесова. Что изменилось за прошедшие годы? Какие новые приметы времени появились? Юбилей отмечали торжественно. Двадцать лет для истории — срок мгновенный. Верилось с трудом, что на месте этого большого современного города была непроходимая, вековая тайга.
Островский много выступал с творческими отчетами, встречался с пионерами. Ребята хорошо знали его песни. Оказывается, песне расстояние не помеха.
К концу пребывания в Комсомольске-на-Амуре Аркадий Ильич вместе с Серафимом Туликовым написали песню «Строители», посвященную юбилею города юности.
В творчестве всегда так: увиденное где-то оседает, откладывается, а спустя какое-то время возникает вновь, только уже в другом качестве, в формах, близких художнику.
Амурские впечатления частично отразились в новой вокально-хоровой сюите «Дорога счастья» на стихи Льва Ошанина. В этой сюите Островский уже смелее обращается к сложным многоголосным эпизодам. В звучании челозеческого голоса он слышит те же инструменты оркестра, только обогащенные сложными, тончайшими оттенками чувств и переживаний людей.
Однажды вечером, придя домой с концерта, Аркадий Ильич застал у себя незнакомых людей. По всему было видно, что они издалека. Матильда Ефимовна уже успела разговориться с ними.
— К тебе, Аркадий, с Донбасса.
Они познакомились. Немного смущаясь, гости высказали Островскому свою просьбу.
— Вы, конечно, понимаете, что и на Украине у нас много хороших композиторов. Только вот участники нашего шахтерского ансамбля отправили нас к вам.
— В Москву за песнями, — пошутил Аркадий Ильич. — Но почему же именно ко мне?
— Да потому что вас все считают молодежным композитором. Хотите ли вы, не хотите, а вам чем-то удается тронуть молодое сердце. Вот мы и обращаемся к вам: напишите для нашего молодежного ансамбля несколько песен, очень вас просят все участники коллектива.
Как было отказать? Островский принялся за эту срочную работу. И вскоре пять песен о донецких шахтерах отправились на Украину.
Не успел Аркадий Ильич закончить песни о людях, работающих глубоко под землей, как ему пришлось писать о тех, кто парит высоко в небе. Для ансамбля Военно-Воздушных Сил Островский написал песню «Друзья, комсомольцы-пилоты».
А вскоре и старые знакомые — Ансамбль московских пионеров — обратились к композитору за новой песней. Ребятам Аркадий Ильич Островский подарил вальс.
Широкая, напевная мелодия в плавном, скользящем движении приглашала принять участие в радостном танце:
Собирай всех друзей, Как и прежде, в этот час, Запевай веселей, Чтобы каждый слышал нас.
Много в жизни нам сделать придется,
Будь смелее, вперед иди!
И куда ни пойдешь,
Всюду счастье найдешь,
Нам открыты все пути!
И для искусства, если оно искреннее и правдивое, всегда «открыты все пути». Музыка Островского обладала и правдивостью и искренностью.
Может быть, поэтому произведения Аркадия Ильича все чаще и чаще появлялись в репертуаре музыкальных коллективов и солистов. Популярность его песен росла с каждым днем. Они забирались в самые отдаленные уголки нашей страны и повсюду находили верных друзей творчества композитора.
«ВМЕСТЕ С НАМИ ДРУЖБА!..»
Во дворе на Фурманном собиралось много детворы. Все они хорошо знали Аркадия Ильича. А с недавнего времени, когда Островский купил себе маленький «Москвич» и частенько стал задерживаться во дворе у машины, ребята и вовсе сдружились с ним.
Вовка же Завельский, сосед Аркадия Ильича по квартире, который считал композитора своим самым близким другом, стал у Островского главным советчиком по техническим вопросам.
Вовка и его друзья, опекая машину Аркадия Ильича, сами все время что-то мастерили — как выяснилось позже, это был самокат. И строго следили за справедливой очередностью среди ребят, желающих покататься на «Москвиче» вместе с Островским. И как бы ни был занят Аркадий Ильич, как бы ни торопился, ритуал катания соблюдался неукоснительно. Дружба — превыше всего!
Работа тем временем шла своим чередом. В 1954 году Островскому предложили написать музыку к большому радиоспектаклю Сергея Богомазова по повести Юрия Сотника «Архимед» Вовки Грушина».
Сюжет пьесы прост: юный изобретатель Вовка Грушин решил построить тайно от всех ребят подводную лодку «Архимед». Однажды ночью он проводит испытание лодки, которое чуть не заканчивается для него трагически.
Аркадию Ильичу приятно было работать над этой пьесой. Все время перед глазами стояли его дворовые «опекуны» — изобретатели. Для спектакля Островскому нужно было написать несколько песен и оркестровых номеров, в том числе большую сцену испытания «Архимеда».
Песни получились сразу и неплохие. А вот сцена ночного испытания на реке далась с трудом. Композитор долго работал над ней и вместе со своим маленьким героем пережил все события роковой ночи. Аркадий Ильич представлял себе, как страшно было Вовке на реке: жутко вскрикивали ночные птицы, таинственно шуршали прибрежные кусты, и мальчик вздрагивал от плеска играющей рыбы. А погружение... Надо быть храбрецом, чтобы опуститься ночью в холодную воду реки, да еще на сомнительном аппарате собственной конструкции. Нет, Вовка Грушин определенно нравился композитору.
Симпатии автора музыки сказались и на ее качестве. Она получилась искренней, веселой, с большой долей юмора. А сцена погружения была так выразительна, что у ребят, слушавших спектакль по радио, мурашки бегали по спине.
На многие годы «Архимед» Вовки Грушииа» стал одним из самых любимых детских радиоспектаклей. Мальчишки на Фурманном, прослушав не однажды эту пьесу по радио, встречали Аркадия Ильича теперь не иначе, как песенкой из «Архимеда»:
Запели трубы — тра-та-та, Сигнал походный нам милей всего, Мы крепко дружим, все мы — друзья, Один за всех и все за одного!
Если говорить о дружбе, то нельзя не упомянуть о песне на слова Сергея Гребенникова и Николая Добронравова «Дружба», написанной Аркадием Ильичом специально к Новогодней елке в Кремле.
Известно, что на этот «главный» новогодний праздник попадают лучшие из лучших ребят. Там их ждут сказочные представления, волшебные игры, аттракционы и, конечно, та,нцы и песни. И всегда случается так, что среди песен оказывается одна, которая становится как бы музыкальным сувениром праздника. Ребята разучивают ее в Кремле и уносят с собой. В 1954 году такой песней стала «Дружба».
Всюду, всюду вместе с нами дружба! Наша песня, наше знамя — дружба! Как пароль запомнить всем нам нужно: Дружба! Дружба! Дружба!
«НАМ НЕТ ПРЕГРАД...»
В ста километрах от столицы, на высоком и крутом берегу Москвы-реки расположился Дом творчества композиторов «Руза». Просторные, уютные дачи спрятались, в густой зелени. Кругом тишина, изредка нарушаемая звуками фортепиано да трелью соловья, рискнувшего демонстрировать свое искусство музыкантам.
Соловей прилетал каждый вечер, иногда он оставался и на ночь. Тогда, незамеченные им, к дереву, где он пел, собирались уставшие за трудовой день композиторы, и тут, на месте, профессионально и по достоинству оценивали каждую мастерскую трель.
Соловьиное дерево стояло у дачи, где жили Островские. Прислушиваясь к руладам маленького певца, Аркадий Ильич радовался его успехам и огорчался, когда тот, бывая «не в голосе», смазывал пассажи.
Прошло некоторое время, и соловей стал петь гораздо лучше — ровней и даже виртуозней.
— Молодец, — мысленно хвалил соловья Островский, — добился все же своего. Вот так и в нашем деле — одних способностей мало. Только трудолюбие и терпение в сочетании с одаренностью рождают мастерство. Вот, например, Исаак Осипович Дунаевский. — Аркадий Ильич часто просматривал клавиры сочинений известного композитора, поражаясь его творческой щедрости. —Уж на что талантлив, а как тщательно и долго работает над каждым своим произведением, как неутомимо ищет мелодической ясности и красочности.
В Рузе Островский работал сразу над несколькими вещами: над музыкой к радиопостановке «Синяя шапочка», над музыкой к рассказу «Куцый» Станюковича и над большой хоровой песней «Весна». Работалось легко и даже весело. Особенно радостно Аркадий Ильич писал «Весну».
К этой теме обращались многие музыканты, и не раз. Классики и современные композиторы, каждый по-своему,
воспевали весну, каждый рассказывал о ней что-то новое — свое, сокровенное.
Островский тоже нашел свежие интонации, пленительные мелодические обороты, красочные гармонии. Он хотел передать свое отношение к весне — к великому чуду пробуждающейся жизни.
Форма песни была развернутой, свободной, с большими хоровыми фрагментами и сольным эпизодом в середине.
Когда сочинение было готово, Аркадий Ильич сам повез его на радио и присутствовал при записи. Судьба «Весны» его очень волновала. Ему нравилась эта песня, и он хотел, чтобы и другие полюбили ее. Желание композитора сбылось. «Весна» Островского среди многих других «весенних» песен считается одной из лучших.
Этот день начинался обычно, как и все дни июля 1955 года: зарядка, завтрак, работа у рояля. Островский сидел со спущенными шторами — день обещал быть жарким.
Вдруг у дверей он услышал взволнованные голоса. Вошли его друзья-композиторы:
— В Москве только что скончался Исаак Осипович Дунаевский. Собирайтесь, Аркадий Ильич, нам нужно ехать.
Только в машине, сидя за рулем, он немного пришел в себя. Известие потрясло его. Ушел из жизни флагман советской песни. Сколько прекрасных мелодий подарил он людям. Его песни вошли в жизнь и быт нашей страны, они стали подлинно народными. Аркадий Ильич вспомнил, как совсем недавно, разговаривая с Дунаевским, он спросил его, какую свою песню он считает самой удачной. Островскому казалось, что Исаак Осипович назовет «Песню о Родине», и он даже стал напевать: «Широка страна моя родная...». Однако композитор перебил его и ответил, что лучшей своей песней он считает «Марш энтузиастов».
— В этой песне, — сказал Дунаевский, — выражена эпоха. А это — самое главное для художника.
Островский тогда подумал, что и сам Дунаевский — эпоха в советской песне. Двадцать с лишним лет он возглавлял отряд песенников, на его произведениях учились целые поколения молодых талантов. Аркадий Ильич тоже часто просматривал его сочинения, вникая в приемы композиторского мастерства. Буквально на днях он играл одну из последних песен Дунаевского — «Летите, голуби», восхищаясь ее совершенством. А теперь вот композитора не стало. Кто восполнит эту утрату?..
ПУСТЬ ВСЕГДА БУДЕТ ПЕСНЯ!
Мальчишки и девчонки столпились возле дома Аркадия Ильича на Фурманном. Ребята были расстроены. Вовка Завельский без обычных шуток вынес из дома чемодан:
— Что стоите? Помогли бы. Сколько еще вещей надо выносить.
Мальчишки бросились в дом.
— Что это случилось? — полюбопытствовала старушка.
— Композитор вон переезжает на новую квартиру.
— А-а, а я думала, случилось что...
Когда грузовик был нагружен и все расселись по машинам, Аркадий Ильич подошел к ребятам.
— Ну, друзья, прощайте, спасибо вам за все.
Этот дом вытянулся серой стеной вверх и застыл над другими домами. Целый день к его подъездам подкатывали машины с вещами, и новоселы, опережая лифты, таскали свое имущество наверх. С большой осторожностью переносили рояли и пианино. Почти в каждой квартире был инструмент. В доме собирались жить композиторы, музыканты.
Островские устроились на седьмом этаже. У Аркадия Ильича появился собственный кабинет для работы. Теперь он мог, никому не мешая, писать музыку даже ночью. Как ни приятно было здесь, но что-то неповторимое и радостное осталось там, на Фурманном.
На новом месте поначалу работалось не очень хорошо. Мешал шум за окном — все же самый центр города, — а главное, отвлекала музыка, проникающая и сверху, и снизу. Однако, несмотря на трудности, год выдался удачным, творческим. Особенно увлекся Аркадий Ильич работой над детскими радиоспектаклями. Среди нескольких радиосюжетов, музыку к которым он писал, один особенно тронул композитора своей теплотой и непосредственностью. Сочиняя песни к этому спектаклю, Аркадий Ильич все время вспоминал ребят с Фурманного. Им-то он и посвятил песню «Девчонки и мальчишки»:
Ровесницы, ровесники,
Девчонки и мальчишки,
Одни поем мы песенки,
Одни читаем книжки..
Радиоспектакль так и назывался — «Девчонки и мальчишки». Известная песня Островского на слова Иосифа Дика впервые прозвучала именно в нем.
Многие годы она остается в репертуаре детских хоров, и многие годы все новые мальчишки и девчонки радуются ей, как близкому другу.
Для ребят Аркадий Ильич всегда писал охотно. Ему был близок мир детских забот, фантазий, мир сказки и игры. Словом, весь сложный и подчас непонятный взрослым мир детства. Композитор умел в своих песнях, не упрощая мелодического и гармонического языка, находить для детей яркие и самобытные краски.
Островский писал детские песни с разными авторами. Много песен написано на слова Л. Ошанина, С. Михалкова, Г. Рублева. Есть песни на стихи С. Богомазова, Я. Белинского, С. Острового, Л. Некрасовой. С одними написано всего несколько песен, другие авторы работали с композитором долгие годы.
В 1955 году Аркадий Ильич познакомился с детской поэтессой Зоей Петровой. Уже первая совместная песня показала, что этот творческий союз может порадовать многими находками. Ожидастия оправдались. Лучшие свои песни для маленьких ребят Островский написал на стихи Зои Петровой.
Есть среди этих песен одна, над которой Аркадий Ильич работал с особым теплом. Она посвящена самому великому человеку, самому большому другу детей Владимиру Ильичу Ленину.
Когда Зоя Петрова принесла Островскому новые стихи о Ленине, Аркадий Ильич очень внимательно прочитал их. Ему понравился запев:
Буквами большими на шелку знамен Мы напишем имя лучше всех имен.
— Этот образ понятен и близок детям даже самым маленьким, —сказал он поэтессе.
А вот припев не удовлетворил композитора:
— В песне о Ленине, которую поют дети, хотелось бы больше простоты, тепла, сердечности.— И просил Зою еще поработать над припевом.
Через несколько дней Аркадий Ильич позвонил Зое Петровой и прямо по телефону спел уже готовую песню. В припеве композитор пропел незнакомые Зое слова:
Все мы знаем Ленина, Все мы любим Ленина. На него похожими Вырасти хотим.
Удивленная поэтесса поинтересовалась, откуда взялись две последние строчки стихов.
— Это я сам сочинил, — гордо ответил композитор. — И ведь верно: все дети хотят быть похожими на Ленина.
Так и осталась жить эта песня с придуманными Островским словами. Поют ее дети, очень любят и совсем не замечают, что две последние строчки не складываются в рифму.
Многие детские песни впервые увидели свет в маленьких водевилях для кукольного театра, которые создавали вместе жена композитора Матильда Ефимовна Островская-Лурье и Зоя Петрова. Музыку к этим пьесам писал Аркадий Ильич.
Песни появлялись по-разному: некоторые удавались сразу, а другие рождались в долгих творческих исканиях.
Однажды Матильда Ефимовна и Зоя Петрова, работая у Островских дома, никак не могли справиться с песенкой Буратино — главного действующего лица водевиля «Загадочная посылка». Размышления драматургов затянулись. Авторы даже загрустили, не зная, о чем должен петь Буратино.
— Как о чем? — послышалось из соседней комнаты. Аркадий Ильич работал рядом. — Буратино должен петь о носах!
У всех людей,
У всех зверей
Имеются носы...
Носы нужны,
Носы важны
Не только для красы.
«Песенка про носы» вышла веселой, задиристой, под стать главному герою знаменитой сказки А. Толстого.
А у песни Островского «Алешины галоши» интересная предыстория.
Как-то Аркадий Ильич, возвращаясь домой с прогулки, сильно промок. В это время к ним пришла Зоя Петрова.
— Вот вам, Зоя, сюжет для песни, — предложил он. Бедная собачонка бродит по лужам в сильный дождь. Ей очень холодно ступать в ледяную воду, ведь галош-то у собаки нет.
Аркадий Ильич часто обращал внимание окружающих на малозаметные детали. Он говорил:
— Для искусства, для песни нет мелочей. Все важно. И крик петуха, и даже пыль на мостовой.
Спустя несколько дней Зоя Петрова принесла композитору стихи про галоши. Только вместо собаки в них говорилось о кошке.
Аркадий Ильич быстро написал музыку, и вскоре песенка «Алешины галоши» прозвучала в одной из детских радиопередач:
Купила мама Леше Отличные галоши, Галоши настоящие, Красивые, блестящие. Теперь хоть и захочешь, А ноги не промочишь.
Песня развивалась как настоящий рассказ. Отправился Алеша на улицу, — говорилось в ней, — и увидел, как по лужам бродит несчастная кошка. Не долго думая, Алеша отдал ей одну галошу.
Мне жалко кошку стало, Босой она гуляла,—
рассказал он дома. К сожалению, мама не оценила Алешиного порыва и отругала его.
И хотя для Алеши не все сошло благополучно, у ребят эта песня всегда вызывает улыбку. Уж очень радостная музыка сопровождает повествование.
С этой песней связан один забавный эпизод.
Как-то Аркадий Ильич выступал на Московском заводе «Красный богатырь», выпускающем резиновые изделия. Концерт был для детей, и Островский спел ребятам песню про Алешу.
Как только песня окончилась, на сцену поднялась маленькая девочка и протянула Островскому пару крошечных галош.
— Спасибо вам, Аркадий Ильич, — сказала девочка,— за то, что вы написали песню о нашем производстве.
До сих пор в кабинете композитора хранятся эти галошки.
1 сентября 1964 года Центральное телевидение порадовало самых маленьких телезрителей новой передачей «Спокойной ночи, малыши». Остроумная музыкальная заставка, которую ребята сразу назвали «Минутками», и колыбельная песня покорили детвору. Передача имела невиданный успех. Особенно радовала песня:
Спят усталые игрушки,
Книжки спят,
Одеяла и подушки
Ждут ребят.
Даже сказка спаггь ложится,
Чтобы ночью нам присниться.
Ты ей пожелай:
Баю-бай.
Обязательно по дому В этот час
Тихо-тихо ходит дрема Возле нас.
За окошком все темнее, Утро ночи мудренее, Глазки закрывай, Баю-бай.
Баю-бай, должны все люди
Ночью спать.
Баю-баю, завтра будет
День опять.
За день мы устали очень,
Скажем всем — спокойной ночи.
Глазки закрывай,
Баю-бай.
Простые, доступные детям образы стихов Зои Петровой, спокойная распевность и ласковость мелодии, мерное движение аккомпанемента создавали счастливое и уверенное в доброте завтрашнего дня настроение. И дети откликнулись на искренность авторов, потянулись к песне.
«С первого дня передачи Вашей музыки к «Спокойной ночи, малыши», — писал Островскому москвич С. Лаврецкий, — наш малыш, которому исполнился к тому времени только год, проявляет к ней какое-то уж чересчур приязненное отношение. Достаточно ему услышать первые звуки, как он срывается с рук матери, забывая об ужине, бросая все игрушки, бежит стремглав к телевизору и буквально застывает на месте».
В конце письма Лаврецкий благодарит композитора «за абсолютно верный подход к душам детей...».
Этим «верным подходом к душам детей» отличаются многие детские, школьные и пионерские песни Аркадия Ильича Островского. Они живут среди ребят, не теряя злободневности и меткости, не утрачивая своего музыкального обаяния и свежести. Композитор подарил детям лучшее — свою любовь, свое сердце.
Даже его лучшая песня тоже принадлежит детям.
— Пусть всегда будет солнце! — говорит маленький герой этой песни. И тысячи ребят могут подхватить его призыв с небольшим добавлением:
— Пусть всегда будет песня! Наша советская песня, в том числе и песня Аркадия Ильича Островского!
