К. Ф. Федюкин. "Владимир Павлович Врасский" Ленинград, 1970 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
НОВЫЙ СЕЛЬСКИЙ ХОЗЯИН
К сожалению, мы не знаем, как удалось В. П. Врасскому объяснить домашним, почему он отказался от служебной карьеры. Родителям, потомственным дворянам, очевидно, трудно было понять любые его доводы. Тем не менее они с готовностью передали ученому сыну обязанности по управлению родовым имением, понимая, что воспитанник университета, дипломат и камералист, сумеет повести дело лучше, чем они. Как отмечал В. П. Ласковский в своей биографической статье о Врасском, молодой кандидат наук, вернувшись в Никольское, сразу же взял на себя все заботы по хозяйству. Но все-таки почему Врасский отказался от государственной службы, от карьеры, которая могла быть блестящей, и занялся... сельским хозяйством? Этот вопрос нельзя оставить без ответа. А в литературе он не освещен. Правда, на этот счет есть одно любопытное замечание О. А. Гримма. Будучи редактором «Вестника рыбопромышленности», он в 1889 г. написал «Дополнение» к статье В. П. Ласковского, опубликованной в журнале и посвященной русскому ученому-рыбоводу. Там сказано следующее: «Считаю нелишним сообщить здесь рассказ одного из университетских товарищей В. П. Врасского, доктора Н. (к моему крайнему сожалению, я не помню фамилию его, но быть может он, прочитавши эти строки, откликнется) о том, что побудило Врасского заняться рыбоводством. Бывши еще в Дерпте, Врасский на одной студенческой пирушке поспорил с одним из своих товарищей, сыном богатого петербургского банкира, о том, что важнее — богатство или знание и труд. Молодой банкир утверждал, что с деньгами все достижимо, а без денег знание и труд ни к чему не приведут. Врасский же, наоборот, утверждал, что знание и труд все перетрут. Слово за слово, и между двумя буршами состоялось пари. Врасский брался доказать свою идею на деле, обещая с помощью труда нажить в 10 лет капитал в 100 000 рублей. И в случае неисполнения этого обязывался всех бывших при споре товарищей, где бы они ни были к тому времени, привезти всех на свой счет в установленный город и напоить допьяна шампанским. В противном же случае то же обязывался сделать молодой банкир. «Приехав из Дерпта в свое имение, В. П. Врасский принял от матери хозяйство и со всей энергией начал заниматься им, думая полеводством и скотоводством нажить к 10-летнему сроку 100 000 рублей. Но вскоре он убедился, что хозяйство этого дать не может. И вот, прочитавши журнальную статью об искусственном разведении рыбы и увлекшись идеей возможности неограниченного обогащения водных бассейнов рыбой, Врасский кинулся на эту новую отрасль хозяйства, чтобы, как он выражался, "черпать золото ковшами"» (Гримм, 1889). Это безусловно интересное свидетельство, за которое нельзя не быть благодарным: без него биография ученого лишилась бы яркой детали, одной примечательной страницы. Ведь это — документальная запись, сделанная со слов живого свидетеля, который был, надо надеяться, участником той памятной студенческой пирушки. Вместе с тем дополнение О. А. Гримма страдает некоторыми неточностями; оно неполно рисует событие, которое, по его мнению, было поворотным в жизни ученого. Это «Дополнение» само нуждается в дополнениях и поправках. Что можно узнать об участниках пирушки? Кто там был, кроме самого Врасского? Как звали сына банкира, с которым столкнулся Врасский в горячем споре? Кто такой доктор Н., которого запамятовал Гримм? Сам автор «Дополнения» больше не ставил и не освещал этих вопросов. Его призыв откликнуться на примечание к статье В. П. Ласковского, видимо, остался без ответа, по крайней мере в печати такого отклика не появлялось. А нам хочется получить хоть какие-нибудь, пусть самые скупые сведения об участниках памятной студенческой встречи. Небезынтересно знать, кто были эти спорщики. Вот перед нами — старое справочное издание «Academicum» и документы из университетских фондов архива в городе Тарту. Они в некоторой степени проясняют дело. Во всяком случае почти безошибочно можно сказать, что среди пирующих и спорящих были перечисленные далее лица. 1. Сам Владимир Павлович, студент юридического факультета. 2. Николай Шлегель, его однокурсник и друг, о котором уже говорилось выше. Возможно, что именно он рассказал Гримму о споре на студенческой пирушке. Он долго жил в Петербурге и в 1889 г., будучи уже 64-летним стариком, передал в редакцию «Вестника рыбопромышленности» небольшой в овале портрет В. П. Врасского, репродукция с которого в том же году появилась в журнале. Следовательно, Шлегель мог видеться с редактором журнала, разговаривать с ним на тему о студенческих годах основателя Никольского рыбоводного завода. Одно тут не согласуется: Н. К. Шлегель не был доктором наук. Он был чиновником таможни, суда, затем цензором и т. п. Ко времени опубликования гриммовского «Дополнения» он имел чин статского советника. 3. Мориц фон Энгельгардт, студент философского факультета, будущий доктор теологии. (1) Склонность к религиозной догматике, видимо, не мешала ему в молодые годы предаваться праздности и вакхическим забавам. Из университетских друзей Врасского он единственный впоследствии стал профессором и доктором (правда,
---------------------------------------------------------
1. Academicum. Dorpat, 1889, стр. 369.
---------------------------------------------------------
доктором-богословом). Если О. А. Гримм не допустил ошибки в отношении ученой степени человека, рассказавшего ему о споре на студенческой вечеринке, то этим человеком мог быть М. фон Энгельгардт. 4. Владислав Ласский, студент камерального (к концу его учебы — дипломатического) отделения на юридическом факультете, сын польского банкира. (2) В университет он поступил на год позднее Врасского. В учебе преуспевал, готовя себя к тому, чтобы стать достойным наследником своего отца, крупного банкира в Варшаве. По всей вероятности, именно с этим будущим финансовым заправилой и поспорил Врасский. Это можно утверждать потому, что в те годы никто из сыновей банкиров, кроме Владислава Ласского, не находился в стенах Дерптского университета. А он учился на одном отделении с Врасским. Вместе проводили они дни в учебных корпусах, часто встречались в свободное время. Между ними, как людьми разных наклонностей и вкусов, естественно, могли возникать принципиальные разногласия во взглядах на жизнь, на общественные ценности. Доктор О. Гримм назвал студента, который преклонялся перед злотыми и рублями, сыном петербургского банкира. Это, конечно, ошибка, но она имеет некоторое оправдание. Отец студента, владелец банка в Варшаве, вел деловые связи со столичными банкирскими домами. Возможно, он имел там свои вклады. Сам В. Ласский значительную долю своих капиталов перекачал в столицу Российской империи, а впоследствии стал совладельцем и директором Международного Торгового банка в Петербурге. Значит, если он не был сыном петербургского банкира, то сам был петербургским банковским тузом. Процитированное нами «Дополнение» д-ра Гримма грешит еще в том отношении, что в нем явно переоценена, завышена роль этого спора в жизни и в личной судьбе Врасского. Конечно, это событие нельзя сбрасывать со счета. На будущего рыбовода оно, видимо, произвело глубокое впечатление. Ему хотелось обязательно выиграть в этом споре. И тем не менее это был только спор, словесная стычка, вспышка горячих чувств. Тут Гримм (как, может быть, и сам Врасский) принял
------------------------------------------------------------
2. ЦГИА ЭССР, ф. 402, он. 2, д. 14343, лл. 1—11; Academicum, стр. 388.
------------------------------------------------------------
повод за причину. Для Владимира Павловича пари с банкирским сынком могло быть только поводом к тому, чтобы круто изменить свой жизненный путь, чтобы оставить мысль о дипломатической карьере и заняться земледелием, а затем искусственным рыбоводством. Этот спор мог лишь до некоторой степени ускорить принятие такого решения. А причина заключалась в другом. В чем же она состояла? Быть может, Врасский отказался от государственной службы, не желая стать опорой царского трона? Нет, этого сказать нельзя. Не это повернуло его жизнь в другую сторону. Верно, что царская служба мало привлекала его в последний период учебы. Но до этого у него были вполне серьезные намерения посвятить себя служебной деятельности. Во всяком случае он, сын своего класса, никогда и не думал посягать на основные устои Российской империи. А от государственной службы он отказался потому, что чувствовал в себе иное призвание. В то время Россия находилась в преддверии буржуазных реформ. Начиналась капитализация сельского хозяйства, которое было, несмотря на всю его отсталость, ведущей отраслью в экономике страны. Деревне нужны были новые культурные хозяева, способные вести земледелие и животноводство на научных основах. Их было тогда мало, по-настоящему грамотных хозяев и работников на земле. А русская земля ждала таких людей. И потому В. П. Врасский, родившийся в сельской местности, любивший природу, именно к этой отрасли решил приложить свой разум и руки. Некоторое время, впрочем, он не предпринимал практических мер к перестройке своего хозяйства, во всяком случае не вносил решительных изменений в привычную жизнь Никольского поместья. Сначала надо было осмотреться, детальнее изучить возможности и наметить направление таких перемен. Управляя родовым имением, он определенно приходил к заключению, что все в нем надо переделывать, перестраивать на научной основе.
Пока дела еще не захватили его целиком, Врасский, следуя давно установившемуся обычаю, ездил к соседям-помещикам, присматривался к их методам хозяйствования. Бывал у родственников — у Толстых, живших поблизости в селах Новогеоргиевском и Велье, а также у тетушки своей П. Н. Жеребцовой, урожденной Толстой. Она жила в селе Пестово и сама управляла имением. Эта помещица не раз ездила в страны Европы. Ей было о чем рассказать племяннику, в том числе, возможно, и относительно европейской экономики и новинок в сельском хозяйстве.
В первых числах марта 1852 г. Врасскому довелось еще раз побывать в Дерпте, куда он ездил для того, чтобы получить нужные документы из университетской канцелярии. Там были встречи с друзьями и знакомыми. Вернувшись из Дерпта, он вскоре предпринял поездку в Петербург. Хотя в то время уже работала Николаевская железная дорога, Врасский выехал в столицу на лошадях, по тракту через Новгород Великий. В Петербурге и Новгороде, не зная покоя, он хлопотал о покупке лучших для того времени сельскохозяйственных орудий — железных плугов, борон, веялок и т. д. Он узнавал, где можно раздобыть отборные семена; бывал на конных базарах и у владельцев конных заводов; приобретал агрономическую и экономическую литературу. Все лето — первое лето своего хозяйничания — Врасский пристально изучал почву, ее структуру. Ему хотелось скорее понять, чего хочет земля-кормилица, чего ждет она от земледельца. Молодой хозяин еще нечетко представлял, к чему приведет его небольшая, в пределах одного помещичьего имения, земледельческая реформа, которую он задумал и начал осуществлять. Как видно из упомянутой статьи В. П. Ласковского, для Владимира Павловича было неоспоримо, что с трехпольем пора покончить навсегда. Вместо него он вводил у себя в хозяйстве многопольный севооборот. Всю осень в Никольском шли строительные и полевые работы. На глазах у людей менялся облик усадьбы. На новом скотном дворе доделывались стойла и кормушки. Крепостные мужики приводили или пригоняли в Никольское молодых породистых лошадей, быков, нетелей, овец, закупленных Владимиром Павловичем. К будущей весне под пахоту готовились залежи. Раскорчевывались участки, заросшие ольхой, ивой и другими малоценными древесными породами. Вблизи господского дома сажались фруктово-ягодные и декоративные деревья и кустарники. Кроме мужиков, дворовых девок и подростков, во всех этих делах участвовал сам помещик, который обычно не чурался черновой и тяжелой работы.
Небезынтересно отметить, что некоторые деревья, посаженные самим В. П. Врасским, сохранились в Никольском до наших дней.
В начале 1853 г. в родовое имение возвратился Николай Врасский, младший брат Владимира Павловича. После окончания гимназии он пытался поступить в Дерптский университет, но на вступительных испытаниях, как обозначено в экзаменационном листе, он получил совсем неудовлетворительные оценки по математике и за сочинение на немецком языке. Летом того же года он повторил попытку поступить в университет — и опять безуспешно. (3) После этого он вплоть до своей ранней смерти оставался в Никольском. Старший брат, по всей видимости, рассчитывал на его помощь, но почему-то так и не обрел в нем настоящего помощника. Во всяком случае в литературе и в архивных бумагах не осталось никаких свидетельств о их совместной работе. Как земледелец, В. П. Врасский по сути дела экспериментировал в одиночестве. Конечно, у него были помощники. Во всей хозяйственной перестройке он опирался на своих крепостных крестьян, если только они проявляли ум и живой интерес к новому делу. Такой опорой для него были, например, двадцатишестилетний дворовый человек Матвей Рулев и совсем еще молодой парень Карп Лебедев. Позднее И. К. Решеткин в своем прошении, которое он направил в департамент сельского хозяйства, характеризовал этих людей как старательных, исполнительных работников и просил выдать им денежную награду за их нелегкий и честный труд. (4) Но Врасскому эти неграмотные мужики по-настоящему стали помогать позднее, когда он занялся рыбоводством. О его новшествах скоро узнали во всей округе. Как уже сказано, в период зарождения капитализма нужны были «новые хозяева», нужны были образцы. И в Никольское стали приезжать многие помещики и земледельцы-арендаторы, которым хотелось своими глазами посмотреть на диковинные нововведения. Здесь бывали
---------------------------------------------------
3. ЦГИА ЭССР, ф. 402, оп. 2, д. 27904, лл. 1 и 2.
4. Прошение И. К. Решеткина в департамент сельского хозяйства о награждении некоторых служителей Никольского рыбного завода. ЦГИАЛ, ф. 398, оп. 1, д. 10871, лл. 1, 2.
---------------------------------------------------
Унковские и Дирины, Загряжские и Вишняковы, графы Толстые и князья Щербатовы. По всей видимости, Никольское посещал и губернский предводитель дворянства князь А. И. Васильчиков, которого А. Голубев в биографическом очерке характеризовал как чопорного, холодного барина, автора книг по земледелию, слывшего приверженцем образцового хозяйствования. Обмен мыслями с каждым из этих людей приносил определенную пользу. Но главным образом Врасский много и самостоятельно работал в хозяйстве. «Знания и труд все перетрут» — было его заветным правилом в поисках нового пути в земледелии. Вскоре, однако, он начал убеждаться, что, занимаясь хлебопашеством и скотоводством, ему не достигнуть цели, которую он ставил перед собой. Общие условия земледелия в тогдашней крепостнической России сковывали хозяина-экспериментатора.
