А.Кенигсберг "Людвиг ван Бетховен" Издательство "Музыка", Ленинград, 1970 г. OCR Biografia.Ru
Боннский музыкант
Прошло 200 лет со дня рождения Людвига ван Бетховена, но музыка его живет и волнует миллионы людей, как будто она написана нашим современником. «Всегда хочется крикнуть: Бетховен с нами, с нашей современностью!» — писал советский музыковед академик Асафьев. А Луначарский говорил так: «Бетховен — герой, Бетховен — вождь, и никогда, я думаю, он не был так нов, так необходим, никогда призывы Бетховена не могли раздаться с такой силой, как теперь».
Тот, кто хоть немного познакомится с Бетховеном, не сможет не полюбить этого человека, эту героическую личность, не преклониться перед его жизненным подвигом. Между высокими идеалами, воспеваемыми им в творчестве, и его жизнью не было разрыва. Жизнь Бетховена — пример мужества, упорной борьбы с препятствиями, несчастьями, которые оказались бы непреодолимыми для другого. Через всю жизнь он пронес идеалы своей юности — идеалы свободы, равенства, братства. В 1732 году в небольшом германском городке Бонне поселился 20-летний певец Людвиг ван Бетховен (его фамилия означала «грядка с красной свеклой») родом из почтенной семьи фламандских бюргеров. Отец Людвига торговал кружевами и картинами в городе Мехельне, а сына отдал в церковную певческую школу. У Людвига был хороший бас, и он стал певчим в старинном центре фламандской музыкальной культуры — Льеже. Приехав в Бонн, Людвиг ван Бетховен получил должность придворного музыканта в капелле курфюрста, а проработав там 19 лет, сделался руководителем капеллы — капельмейстером. Бонн в середине XVIII века насчитывал всего 8 тысяч жителей. Это был красивый и приветливый городок, расположенный на берегу широкого Северного Рейна, на живописных, плодородных холмах. Однако этот тихий городок играл роль столицы целого княжества, так как именно в Бонне находилась резиденция князя-епископа, курфюрста кельнского. Карликовое государство было одним из 360, составлявших «Священную римскую империю германской нации». Жизнь Бонна была подчинена потребностям княжеского двора. А курфюрсты любили роскошь, пышность, стремились подражать обычаям блестящего французского двора и превратить свою столицу в маленький Версаль. Главным украшением Бонна был нарядный и изящный дворец курфюрста, построенный по приказу Клеменса-Августа, льстиво именуемого Клеменсом Великолепным. Он славился своей расточительностью и любовью к искусству. На беспрерывно сменявшихся празднествах и роскошных пирах звучала музыка. То исполнялась итальянская оратория, то ставилась французская опера, то на карнавале придворные дамы, переодетые крестьянками, танцевали аллеманду и форлану. Из всех стран стекались в Бонн певцы и актеры, музыканты и шарлатаны. Придворная капелла боннского курфюрста считалась одной из лучших в Германии. Музыканты участвовали в церковной службе, выступали в театре, где ставились оперы, балеты, драмы и комедии, на балах и пирах во дворце. Поэтому каждый певец должен был уметь петь по-латыни (в церкви), на немецком, итальянском и французском языках (в театре и при дворе). Людвиг ван Бетховен, например, нередко выступал в популярных комических операх французских композиторов Гретри и Монсиньи. Однако оплачивалась должность придворного музыканта плохо. И предприимчивый, энергичный Бетховен, обзаведясь семьей, решил, по примеру своих предков, заняться торговлей. Он открыл в Бонне два винных погребка, где жена его торговала рейнскими винами. Бетховен пользовался уважением своих сограждан как человек честный, добропорядочный, с глубоко развитым чувством долга. На портрете, под которым в дни семейных праздников вешали лавровый венок, изображен типичный фламандский бюргер — серьезный, полный достоинства, в зеленой шубе, отороченной мехом, и в берете, с решительным и твердым взглядом. Именно таким был характер Бетховена: когда выяснилось, что лучшей потребительницей винного погребка является его жена, он, чтобы покончить с семейными неурядицами, бросавшими тень на его доброе имя, поместил жену в монастырь, откуда она не вышла до самой смерти. Не был счастлив Бетховен и в своих сыновьях. Пагубная страсть матери особенно сказалась на втором сыне, Иоганне. Отец возлагал на него большие надежды, так как уже в детстве обнаружилась музыкальная одаренность Иоганна: в 10 лет он выступил в роли ангела в итальянской оратории, а в 12 был принят в число придворных музыкантов. У него был прекрасный тенор, он не только играл на клавесине и скрипке, но и преподавал пение, игру на клавесине и теорию музыки. Это был красивый, жизнерадостный и обаятельный юноша, пользовавшийся любовью друзей и женщин. Однако он не унаследовал от отца душевного здоровья и твердости характера. Нрав у Иоганна был легкомысленный, непостоянный, он быстро увлекался и так же быстро остывал. Опьяненный легкими успехами, он забыл о том, что музыканту необходимо постоянно трудиться. Его самомнение возрастало по мере того, как обнаруживалось его невежество, а ветреность и безволие мешали вернуться на правильный путь. Иоганн постоянно пропадал в кабаках, был непременным участником буйных попоек и скандалов, которые принесли ему печальную известность в городе. В капеллу он являлся пьяным или не являлся вовсе, характер его становился истеричным и неуживчивым, он терял голос и все больше погружался в трясину, не сознавая глубины своего падения. Казалось, женитьба изменила Иоганна. В 28 лет он взял в жены 19-летнюю вдову придворного камердинера, дочь повара, Марию-Магдалину Кеверих. Старый Людвиг ван Бетховен был против этого брака; он даже пригрозил, что уйдет из дома, но его резкие возражения не сломили упрямства сына. Тогда Людвиг действительно поселился отдельно от молодой четы. Мария-Магдалина вскоре сумела расположить к себе старика. Тихая, кроткая, обходительная, она обладала чудесным даром привлекать сердца. Не отличаясь крепким здоровьем, Мария-Магдалина трудилась, не покладая рук, стремясь держать хозяйство в образцовом порядке, несмотря на растущую семью и шумные компании, которые постоянно приводил в дом муж. Старый Людвиг всячески поддерживал ее, и в семье Иоганна на несколько лет воцарились мир и благополучие. Но вот Мария-Магдалина заболевает туберкулезом. Четверо детей умирают в младенчестве. Иоганн вновь целыми днями пропадает в кабаках, не принося в семью ни одного гульдена, а возвращаясь домой, издевается над больной, измученной женой. В это время умирает старый Людвиг. Иоганн быстро спускает наследство отца, распродает его вещи, и в семье воцаряется нужда. Дом, в котором живут Бетховены — настоящее жилище нищеты. Расположенный недалеко от рыночной площади, в районе, где ни одна постройка не напоминает о роскошном дворце курфюрста, он кажется самым бедным и жалким среди окружающих зданий. Три комнаты на чердаке выходят во двор, в них темно и сыро, как в хлеву; узкое слуховое окно почти не пропускает солнца и воздуха; низко нависают балки потолка, поддерживаемые косой наружной стеной. Не удивительно, что дети тут не живут долго... Однако не на всех детях сказалась зловещая наследственность. 17 декабря 1770 года в церкви святого Ремигия был крещен младенец, родившийся у Иоганна и Марии-Магдалины Бетховен. Мальчика назвали Людвигом, и вместе с именем он унаследовал от деда несокрушимое здоровье и душевную крепость. Ему суждено было прославить имя Бетховена в веках. Музыкальные способности проявились у Людвига рано, и отец мечтал при помощи таланта сына поправить свои материальные дела. По всей Европе гремело тогда имя Моцарта: каждый мог порассказать немало историй о гениальном ребенке, поражавшем своей игрой и композициями королей и музыкантов. Но если отец Моцарта, тоже музыкант, лелеял талант сына и развивал его продуманными систематическими занятиями, то безалаберность Иоганна Бетховена проявилась и в воспитании сына. Он задался целью во что бы то ни стало сделать из Людвига виртуоза и заставлял его до бесконечности повторять скучные упражнения, нередко доводя ребенка до слез. Отец был вспыльчив и груб, хотя и любил сына на свой лад. А мать, которую Людвиг обожал, была лишена возможности уделять ему время и внимание: последние силы отнимало у нее хозяйство, да еще двое малышей — Карл и Иоганн, на 2 и 4 года моложе Людвига. Людвиг очень быстро овладел нотной грамотой и свободно играл с листа; почти одновременно у него проявился дар импровизатора. В 8 лет он уже выступал в Кельне, а в 11 совершил первое заграничное турне, посетив родину своих предков,— он играл в голландском городе Роттердаме. С учителями Бетховену долго не везло. За 4 года он сменил не менее 5 учителей, многие из которых совсем не заслуживали этого имени. Друг старого Людвига, придворный органист Эден, некоторое время обучал Бетховена игре на органе. Затем актер Пфейфер учил его играть на флейте и клавесине. Пфейфер был приятелем и собутыльником Иоганна и даже жил в его доме. Возвращаясь вместе с Иоганном ночью после очередной попойки, Пфейфер вдруг вспоминал, что ему необходимо дать урок Людвигу. Отец будил мальчика среди ночи и полусонного, плачущего, усаживал за клавесин, заставляя играть до утра. Через год после вступления в боннскую труппу Пфейфер был с позором изгнан из театра; он еще попытался удержаться в Бонне, играя на флейте и гобое, подражая свистом пению птиц и показывая фокусы, но вскоре был вынужден покинуть город. На смену Пфейферу пришел монах Кох, под руководством которого Бетховен достиг таких успехов в игре на органе, что мог заменять своего учителя во время церковной службы. Затем был еще один монах, Ханцман (сохранился маленький орган в церкви миноритов, на котором Бетховен упражнялся с этим учителем). И, наконец, скрипач Ровантини, научивший Людвига игре на скрипке и альте. Много лет спустя, уже став известным композитором, Бетховен жаловался своему ученику, что не смог получить в детстве настоящего музыкального образования. Общее образование Бетховена было еще более отрывочным и несистематичным. Некоторое время он имел возможность посещать школу, где обучали латыни, немецкому и арифметике, однако в 10 лет был вынужден бросить занятия, чтобы начать работать и помогать семье. И все же Бетховен упорно, почти без посторонней помощи, изучал языки, так что уже в юности свободно читал по-латыни и немного по-гречески, а по-французски и по-итальянски даже писал (хотя и не без ошибок). Людвиг рос заброшенным ребенком. Трудные условия жизни, бедность, пьянство отца, болезнь матери рано сделали его взрослым, сформировали черты характера. У Бетховена было необычайно развито чувство собственного достоинства, независимости. Несмотря на живой темперамент и чувство юмора, мальчик отличался большой сосредоточенностью и замкнутостью, нередко погружался в глубокую задумчивость, из которой его невозможно было вывести. Несмотря на скудное образование, Бетховен выработал хороший вкус и прекрасно разбирался в литературе — современной и древней, немецкой и зарубежной. Любимым его чтением были античные авторы. Бетховена восхищали эпические герои «Одиссеи» и «Илиады» Гомера, а возвышенные образы «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха — биографии знаменитых исторических героев Греции и Рима — представлялись носителями гражданских добродетелей, образцами для подражания; среди них любимым героем Бетховена был Брут. (Культ античности был присущ всем передовым людям конца XVIII века в Германии и особенно Франции, где деятели революции воскрешали традиции античных празднеств и даже брали себе древнегреческие и римские имена.) Наряду с античной, увлекался Бетховен и английской литературой: не только творения Шекспира, который был его кумиром всю жизнь (4 тома Шекспира, испещренные многочисленными пометками, хранились в личной библиотеке Бетховена), но и романы XVIII века были его постоянным чтением. В немецкой литературе Бетховена привлекали глубокие философские произведения: вначале он восхищался Клопштоком, ему на смену пришел Лессинг, затем — Гёте и Шиллер, которых Бетховен нередко цитировал по памяти. Возвышенные идеалы дружбы, верности, самопожертвования, любви, прославлявшиеся немецкой литературой, пленяли молодого Бетховена. В 11 лет у Людвига появился, наконец, настоящий наставник, который завершил его музыкальное образование и немало сделал для формирования вкусов и взглядов. Это был Кристиан-Готлоб Нефе, ставший в 1779 году музыкальным руководителем боннского театра. Один из образованнейших музыкантов своего времени, Нефе оставил много комических опер, фортепианных и оркестровых произведений, песен, впервые положенные на музыку оды Клопштока, стихи, статьи, комментарии к теоретическим трудам. Происходивший из семьи бедняков (его отец был портным), Нефе отличался демократизмом взглядов, которые подчас высказывал довольно резко. Он говорил, что ненавидит князей больше, чем разбойников, является врагом церемониала и этикета, ненавистником льстецов. Не потому ли Нефе нелегко добивался приличного места, в последние годы своей жизни очень бедствовал, голодал и умер в 1798 году в бедности. Начав заниматься с Бетховеном, Нефе сразу же ввел его в театр. На боннской сцене ставились одновременно, как это было принято в то время, и драматические, и оперные представления. Здесь шли пьесы Лессинга и Шиллера, Вольтера, Бомарше и Мольера, трагедии Шекспира «Король Лир» и «Ричард III». Оперы ставились преимущественно комические — итальянские, французские и немецкие. Театральный оркестр был по составу не меньше, чем капелла курфюрста. Людвиг не только посещал спектакли, присутствовал на репетициях, но и разучивал партии с певцами. В 1782 году, после смерти Эдена, Нефе добился места придворного органиста в капелле курфюрста и сделал Людвига своим помощником — кандидатом без оклада, ждущим освобождения штатного места. Бетховен упорно работал под руководством Нефе, нередко заменял его за органом, поражая всех своими импровизациями. Нефе написал в один из музыкальных журналов статью, в которой предсказывал Бетховену великое будущее: «Этот юный гений заслуживает поддержки, чтобы иметь возможность путешествовать. Он, конечно, станет вторым Вольфгангом-Амадеем Моцартом, если будет идти вперед так же, как начал». Нефе не только обучал своего ученика композиции, но и знакомил с великими творениями прошлого, с вершинами полифонической музыки. Кумирами Нефе были Иоганн-Себастьян Бах и Гендель; их произведения сопровождали Бетховена всю жизнь. С детства ему стали близки философские мотивы творчества Баха, героика Генделя, прославлявшего борьбу и победу народа. Однако Нефе прививал юному Бетховену любовь не только к великому прошлому. На смену господству полифонии в музыке пришел новый, классический стиль. В его создании приняли участие композиторы разных стран. Большую роль в формировании классического стиля сыграли сыновья Баха и среди них — Филипп-Эммануил, клавирную школу которого Бетховен изучал под руководством Нефе. Расцвет классического стиля преимущественно был связан с венской школой, с именами Гайдна, Глюка и Моцарта. Особенно сильное впечатление производили на молодого Бетховена оперы Глюка, две из которых — «Орфей» и «Альцеста» — были поставлены в Бонне гастролировавшей там в 1785 году труппой. Величественные образы, заимствованные Глюком из античности, благородные, возвышенные идеи, воспевание силы супружеской любви, готовности к самопожертвованию, могущества искусства — всё это стало очень близким Бетховену с его серьезным складом ума, высокими морально-этическими идеалами, тяготением к героике. И когда он сам обратился к оперному жанру, то сюжет и идеи его «Фиделио» оказались родственными Глюку. В первых сочинениях юного Бетховена (Есть сведения о том, что первым сочинением Людвига, написанным им в 11-12-летнем возрасте, была траурная кантата памяти одного покровителя семьи Бетховенов, которая исполнялась капеллой курфюрста и вызвала восхищение всех музыкантов.) — вариациях на тему марша малоизвестного композитора Дресслера и трех сонатах для клавесина, — естественно, еще не проявляются свойственные ему черты, хотя жанры вариаций и сонаты станут типичными для его творчества. Пока же Бетховен учится и терпеливо ждет места. Он получил его в 13 лет, после смерти старого курфюрста. Новый курфюрст потребовал, чтобы ему представили доклад, содержащий характеристики всех 36 участников капеллы и предложения о необходимых перемещениях. Бетховен удостоился похвального отзыва; ему прочили место Нефе: «Людвиг Бетховен, 13 лет, 2 года служил без оклада, играл в отсутствие капельмейстера на органе, хорошие способности, еще молод, хорошего, тихого поведения и беден... Если Нефе будет уволен, то должен быть назначен другой органист за 150 флоринов — он еще маленький мальчик, сын придворного музыканта, и уже исполнял в течение года эти обязанности очень часто». Теперь Бетховен — придворный музыкант и по торжественным дням появляется за органом в парадной одежде: фрак со шнурами цвета морской воды, жилет в цветочках, обшитый золотым галуном, белый воротник, короткие панталоны с пряжками, белые или черные шелковые чулки, башмаки с черными пряжками и шпага на боку; на голове — пудреный парик с косичкой. Постепенно Бетховен завоевывает признание в Бонне не только как великолепный импровизатор — органист и клавесинист, но и как композитор. В 14 лет им уже написаны 3 квартета, фортепианные пьесы, песни и даже задуман фортепианный концерт. Его приглашают выступать в аристократические дома, там же он дает уроки музыки. Но теперь это уже не удовлетворяет его. Бетховен мечтает учиться у Моцарта. И, скопив и заняв денег, весной 1787 года отправляется в Вену.
Столица Австрии поразила 17-летнего провинциального юношу размахом музыкальной жизни. В этом городе все пело. На улицах и площадях, в садах, где устраивались многолюдные народные гулянья, звучали австрийские, немецкие, венгерские, славянские, итальянские, цыганские песни и танцы в исполнении уличных певцов под аккомпанемент гитары, арфы, скрипки или небольшого инструментального ансамбля. В аристократических салонах богатейших австрийских, венгерских и чешских князей выступали с концертами выдающиеся музыканты, которых приглашали и в императорские дворцы. У венской знати имелись собственные оперные труппы, оркестры, ансамбли. Многие аристократы были не только меценатами — покровителями музыкантов, но и сами считались композиторами и исполнителями: они брали уроки композиции и игры на клавесине, скрипке или каком-нибудь другом инструменте у знаменитых музыкантов, а затем выступали с собственными симфониями или квартетами. С шести до восьми утра в зале сада Аугартен играл симфонический оркестр из числа высшей знати, в котором участвовали и дамы. 4 раза в год устраивались открытые концерты, называвшиеся «академиями», в пользу вдов и сирот музыкантов. На концертах Общества музыкантов исполнятуись оратории, и количество исполнителей доходило до нескольких сотен. Два императорских оперных театра в центре Вены ставили итальянские и немецкие оперы и балеты, в двух народных театрах, расположенных в пригородах, шли преимущественно австрийские «волшебные» и комические оперы, зингшпили. Незадолго до приезда Бетховена в Вене была поставлена одна из лучших опер Моцарта «Свадьба Фигаро». А вскоре композитор принялся за «Дон-Жуана». Однако он нашел время выслушать молодого Бетховена. Тот импровизировал на заданную Моцартом тему, и Моцарт сказал: «Обратите на него внимание. Он всех заставит о себе говорить». Бетховену удалось взять несколько уроков у Моцарта, но внезапное известие о тяжелой болезни матери заставило его поспешно покинуть Вену. Вернувшись в Бонн, Бетховен застал мать при смерти. Нужда и горе подорвали ее здоровье, чахотка сделала остальное. Мария-Магдалина умерла на руках сына, который хранил в душе ее светлый образ до конца своих дней. Вскоре после смерти матери Бетховен писал: «Я застал мою мать еще в живых, но в самом тяжелом состоянии; она болела чахоткой и, наконец, умерла около семи недель тому назад, после многих перенесенных болей и страданий. Она была мне такой доброй, милой матерью, моим лучшим другом. О! Кто был счастливее меня, пока я еще мог произнести сладостное имя — мать, и оно было услышано! Кому я могу сказать его теперь?» Горе, обрушившееся на Людвига, подорвало его силы: он вскоре заболел тифом, осложнения после которого мучили его всю жизнь, затем пришла оспа. Опасался Бетховен и наследственного туберкулеза. Но страдания не сломили его. Наоборот, сознание своей ответственности, чувство долга вызвали прилив энергии и поддержали юношу, который в 17 лет вынужден стать главой семьи и воспитателем 13- и 15-летних братьев. К тому времени отец, которому было всего 47 лет, окончательно спился, потерял голос и стал посмешищем города. Людвиг просил курфюрста о выселении отца из Бонна и о передаче половины его жалованья, составлявшего 200 талеров, детям. Соизволение курфюрста было получено, но в последний момент Людвиг пожалел отца, словно предчувствуя, что тому осталось всего 5 лет жизни. Иоганн продолжал жить в Бонне и аккуратно выплачивал старшему сыну 100 талеров на содержание братьев. Вскоре Людвигу удалось найти им место: Карл по семейной традиции стал музыкантом, Иоганн был устроен учеником аптекаря. Служебные обязанности Людвига к тому времени значительно расширились. В капелле курфюрста он был теперь не только органистом, но и альтистом, а с 1789 года — «камерным музыкантом», солистом при дворе. К этому добавилась работа в качестве второго альтиста в театре, директором которого стал Нефе. Здесь Бетховен практически изучил оперы Моцарта и Сальери — итальянского композитора, жившего в Вене. Бетховен участвовал также в исполнении несложных, но очень популярных австрийских зингшпилей забытого теперь композитора Диттерсдорфа. Бетховен даже написал вставную арию и вариации на мелодию одного из них — «Красная шапочка». Многочисленные выступления Бетховейа, его пламенные импровизации вызывали все более восторженный прием. Музыкальный критик Юнкер писал: «Я слышал, как он импровизировал, и мне самому даже предложили дать ему тему для вариаций. На мой взгляд, можно с уверенностью судить о степени виртуозности этого величайшего пианиста, милого и деликатного человека, неистощимого по богатству идей, по совершенно особенной выразительности
манеры игры, по совершенству, с которым он играет. Я не мог бы сказать, чего ему еще не хватало, чтобы быть великим артистом. Я слыхал, как играет на фортепиано Фоглер... Но Бетховен, независимо от степени совершенства, более значителен, более красноречив, более выразителен, короче говоря, этот превосходный исполнитель как адажио, так и аллегро, дает больше для сердца. Отличные музыканты капеллы сами восторгаются им, и все обращается в слух, когда он играет. Однако он скромен, без всяких претензий». Нередко темой для импровизаций Бетховена становилось изображение характера кого-либо из знакомых.
Вероятно, среди них не раз появлялись члены семьи Брейнингов. Вдова придворного архивариуса Елена фон Брейнинг заменила Людвигу мать, а дочь, 15-летняя Лорхен, которой Бетховен давал уроки игры на клавесине, заронила первое робкое чувство в душу 17-летнего юноши. Бетховен посвятил ей свои ранние сочинения: Рондо для фортепиано и скрипки, 12 вариаций для фортепиано и скрипки на тему «Свадьбы Фигаро», Сонату для фортепиано (последнюю из написанных в Бонне). Привязались к своему молодому учителю и братья Элеоноры — 13-летний Стефан и 10-летний Ленц. Стефану много лет спустя посвятил Бетховен одно из лучших своих произведений — скрипичный концерт. В доме Брейнингов собирался цвет боннской интеллигенции — поэты, музыканты, художники, ученые. Здесь музицировали, читали стихи, спорили о немецкой литературе и политике. Среди постоянных посетителей салона Брейнингов был Франц-Герхард Вегелер (позже ставший мужем Элеоноры) — студент-медик, а затем профессор Боннского университета, который также сделался преданным другом Бетховена. Вегелер был разносторонне образованным человеком, увлекался поэзией и музыкой и переложил мелодию II части Первой фортепианной сонаты Бетховена для голоса на слова своего стихотворения «Жалоба». Были у Бетховена и более высокопоставленные покровители, которым он давал уроки. Среди них — молодой граф Вальдштейн, богатый меценат и хороший пианист, считавший себя также и композитором. В списке сочинений графа Вальдштейна числится «Рыцарский балет», однако музыка для него была написана Бетховеном. Позже композитор посвятил ему несколько своих произведений, в том числе замечательную фортепианную сонату № 21 (До мажор). Бетховен с первого взгляда привлекает к себе внимание. У него характерная, запоминающаяся внешность. Господствующая черта — воля, плебейская, мужицкая сила. Невысокий, приземистый, коренастый, крепкого, даже атлетического сложения. Большая круглая голова на короткой шее, широкое, чрезвычайно смуглое, почти коричневое (а по утверждению других — кирпично-красное) лицо с крупными чертами. Большой рот с выдающейся нижней губой и мощными челюстями, способными разгрызать орехи, короткий квадратный нос, напоминающий львиный. Сравнение с львиной гривой вызывают и волосы — лес густых, черных как смоль волос, обрамляющих могучий выпуклый лоб. Перенесенная в 17 лет оспа навсегда оставила свои следы на лице и сделала Бетховена близоруким. Но, несмотря на это, серо-голубые глаза его, маленькие и глубоко посаженные, постоянно горят внутренним огнем, вдруг расширяясь от страсти или гнева, и на смуглом лице кажутся почти черными. Выражение лица Бетховена чаще хмурое, сосредоточенное, отражающее напряженную работу мысли; лишь иногда его озаряет добрая улыбка; а смех, короткий и громкий, неприятен и искажает лицо — смех человека, не привыкшего к веселью. Во время долгих и дальних прогулок, которые Бетховен любит с юности, у него выработалась быстрая, энергичная походка с характерным наклоном корпуса вперед. Спокойно и однообразно — в выступлениях, уроках, сочинении музыки — текут дни Бетховена в Бонне, лишь изредка нарушаясь поездками капеллы курфюрста в близлежащие города да воспоминаниями о Вене. И вдруг летом 1789 года из-за Рейна пришла весть, потрясшая не только маленькое кельнское курфюршество, но и всю Европу: 14 июля восставший народ Парижа ворвался в Бастилию — оплот французских королей; началась Великая французская революция.
Передовые люди Германии приветствовали ее. Будоражащее воздействие революции особенно сказывалось в пограничных рейнских княжествах. Вспыхнули крестьянские восстания против помещиков и церкви, в Бонне появились французские эмигранты.
Осенью 1789 года Бетховен поступил в недавно открывшийся Боннский университет на философский факультет. В нем сохранилось еще немало средневековой схоластики: основным предметом считалось церковное право, самое большое количество профессоров — шесть — вели богословие. Наряду с этим читались лекции по немецкой философии Лейбница и Канта. Среди профессоров университета выделялся радикальными политическими взглядами «немецкий якобинец», бывший монах, блестящий оратор и поэт, знаток античной литературы Евлогий Шнейдер, постоянно подвергавшийся нападкам католического духовенства. Вскоре после взятия Бастилии он выпустил сборник стихов, в котором приветствовал идеи свободы, равенства и братства. (Позже Шнейдер стал комиссаром французской армии на Нижнем Рейне, общественным обвинителем в Страсбурге и был гильотинирован в Париже.) В 1790 году Бетховен еще раз встретился с Евлогием Шнейдером. Композитор написал кантату на смерть Иосифа II — австрийского императора, известного своими либеральными, хотя и не осуществленными намерениями. Кантата должна была исполняться на заседании памяти просвещенного монарха, которое организовало боннское Общество любителей чтения. Торжественную речь взялся прочесть Шнейдер. Однако исполнение бетховенской музыки не состоялось — она была признана слишком сложной. Зато ее одобрил Йозеф Гайдн. Первая встреча молодого Бетховена с маститым «отцом симфонии» произошла в конце 1790 года. Гайдн посетил Бонн проездом из Вены в Лондон. Он был встречен с почестями, представлен капелле курфюрста и пригласил на обед 12 лучших музыкантов. Быть может, в их число попал и 20-летний Бетховен. Но лишь следующая встреча с Гайдном решила его судьбу. Возвращаясь из Лондона в июле 1792 года, Гайдн вновь остановился в Бонне. Бетховен принес ему свою Траурную кантату. Старый композитор согласился давать Бетховену уроки, если тот будет жить в Вене. Переезд был решен. 29 октября 1792 года граф Вальдштейн послал Бетховену короткую записку с знаменательными словами: «Теперь Вы уезжаете, осуществляя свое давнишнее желание. Гений Моцарта еще в трауре и оплакивает его смерть. У неистощимого Гайдна нашел он прибежище, но не занятие... Посредством неустанного прилежания Вы получите из рук Гайдна дух Моцарта». Отъезд Бетховена ускорили и стремительно развивавшиеся политические события. В октябре начались бои на Рейне: французская революционная армия, изгнав из пределов Франции войска аристократов-эмигрантов и интервентов, угрожала немецким княжествам. 30 октября курфюрст бежал из Бонна, чтобы закончить свою жизнь в изгнании и бедности недалеко от Вены. А через 2 года после его бегства французские войска заняли Бонн, и кельнское курфюршество перестало существовать — оно было присоединено к Рейнской республике. В первых числах ноября 1792 года Бетховен навсегда простился с родным городом. Последнее, что он видел на родине, — величественный Рейн, тоска по которому не покидала его всю жизнь. На правом берегу Рейна происходило передвижение прусских и австрийских войск. Почтовая карета мчалась во весь дух, так как и почтальону и пассажирам угрожали многочисленные опасности военного времени. Молодой боннский музыкант спешил в музыкальную столицу мира — навстречу успехам, славе, тяжелым страданиям и смерти в такой же бедной комнате, как и та, в которой он родился. Но за ее порогом Бетховена ждало бессмертие.
Вcтреча с Веной
«Маленький, худощавый, смуглый, со следами оспы на лице, черноглазый и черноволосый 22-летний музыкант прибыл в столицу, чтобы усовершенствоваться в своем искусстве у маленького, тщедушного, смуглого, с лицом, изрытым оспой, черноглазого, одетого в черный парик старого мастера. Бывший патрон Гайдна, старый князь Эстергази называл композитора «мавром». Эта кличка как нельзя более подходила и к молодому пришельцу из Бонна», — описывал один из биографов Бетховена первую встречу в Вене Двух великих музыкантов.
Начались уроки. Однако вскоре они стали тяготить обоих. Гайдн, почувствовавший небывалый прилив творческих сил, в последние 15 лет своей жизни создал крупнейшие, наиболее значительные произведения. Уроки не увлекали Гайдна, он относился к ним небрежно. И Бетховен вскоре совершенно случайно узнал об этом.
