А. И. Демиденко. "Петр Лавров" Издательство "Просвещение", Москва, 1969 г. OCR Biografia.Ru
продолжение книги...
Перо и сабля
Дело П. Л. Лаврова в Третьем отделении все росло и росло. Оно достигло 500 листов, когда Лавров был арестован. Арест означал конец военной карьере. Однако Лавров не прекратил борьбу. Ему пришлось расстаться с саблей, но зато у него осталось другое оружие — перо. Поводом к аресту Лаврова послужил выстрел Д. В. Каракозова 4 апреля 1866 г., предпринявшего неудачную попытку покушения на Александра II. Реакция использовала этот случай как предлог для расправы над революционерами. Председатель Верховной комиссии по делу Каракозова М. Н. Муравьев получил диктаторские полномочия, т. е. неограниченную власть. В Петербурге были произведены многочисленные обыски и аресты. Был произведен обыск и на квартире у Лаврова, а несколько позже, 25 апреля 1866 г., он был арестован и предан военному суду, который состоялся в августе. Суд признал Лаврова виновным в авторстве четырех стихотворений (хотя за давностью их написания наказания за это не было назначено), в хранении стихотворений, а также многих статей «преступного и предосудительного направления», в «намерении проводить вредные идеи в печать» и приговорил его сверх содержания под арестом во время следствия «выдержать еще под арестом на гауптвахте три месяца». Одновременно Лавров был уволен со службы военного профессора и сослан «на житие в одну из внутренних губерний по усмотрению министра внутренних дел, подчинив на месте жительства строгому надзору полиции и воспретив въезд в столицы», т. е. в Петербург и Москву. 5 января 1867 г. царь одобрил расправу над Лавровым. Желая повлиять на суд, Лавров вскоре после своего ареста написал письмо председателю Государственного совета великому князю Константину Николаевичу, пользовавшемуся некоторым доверием у революционеров. В письме он просил разрешить ему в тюрьме заниматься историей физико-математических наук для «Морского сборника». Как бы мимоходом он тут же выразил надежду, что его будут судить «по общей совокупности» его деятельности, т. е. намекал, чтобы суд принял во внимание его долголетнюю военную службу. Он не упустил возможности показать свою покорность решению верховной власти, «которая концентрирует в себе все законы моего отечества и волею которой совершается судьба каждого из нас». Письмо к великому князю не попало. Однако своей тайной цели Лавров достиг. Письмо было направлено в следственную комиссию, которая обратила внимание на «покорность» Лаврова. Однако в действительности тюрьма не сделала и не могла сделать Лаврова покорным. Она еще больше закалила его. Там Лавров научился вести конспиративную (тайную) переписку. Мать переслала ему с бельем карандаш и бумагу и получала обратно записки, спрятанные в носки.
Через месяц после ареста Лавров написал стихотворение «Путник». В нем ярко выражено настроение человека, решившего твердо идти по избранному пути.
Путник усталый, куда ты? Не заблудился ли ты? — «Не нужно заботы. Я путь свой найду, В тиши и средь бури с него не сойду».
«Внутренней губернией», в которой должен был жить Лавров, вначале оказалась Вятская, а потом Вологодская. l5 февраля 1867 г. он был направлен в захолустный городок Тотьму Вологодской губернии, насчитывавший около трех с половиной тысяч жителей. Для человека, привыкшего работать в культурном центре, жизнь в заброшенном, медвежьем углу была невыносима. Однако Лавров с присущими ему стойкостью и терпением переносил все тяготы и невзгоды ссыльной жизни и продолжал усиленно работать. Он отличался удивительной работоспособностью. Написанные им статьи печатались в различных журналах под псевдонимами. Круг его научных интересов чрезвычайно разнообразен. Он пишет статьи по философии, истории, психологии, антропологии. В 1868—1869 гг. г. журнале «Неделя» были напечатаны знаменитые «Исторические письма» Миртова (псевдоним Лаврова), оказавшие огромное влияние на революционно настроенную молодежь того времени. «Исторические письма» являются свидетельством того, что Лавров еще до ссылки стоял на уровне самых революционных идей своего времени. Ими зачитывались юноши и девушки, мечтавшие посвятить свою жизнь великому делу служения народу. По свидетельству Н. С. Русакова, хорошо знавшего Лаврова, «Исторические письма» были настольной книгой молодежи «в течение всех семидесятых годов; да и после многие мысли «Писем» вошли в обиход всякого образованного и порядочного человека в России. Многие из нас, юноши в то время, а другие просто мальчики, не расставались с небольшой, истрепанной, нечитанной, истертой вконец книжкой. Она лежала у нас под изголовьем. И на нее падали при чтении ночью наши горячие слезы идейного энтузиазма, охватывавшего нас безмерно жаждою жить для благородных идей и умереть за них». «Исторические письма» были действительно выдающимся произведением для своего времени. В них была изложена и обоснована программа революционного общества «Земля и воля». По свидетельству одного землевольца, «Исторические письма» были восприняты молодежью как откровение и формула революции и сразу выдвинули их автора в число выдающихся вождей революционного движения. В «Исторических письмах» Лавров дал ответ на многие жгучие вопросы, волновавшие передовую молодежь. Он указал практический путь, по которому надо идти, чтобы помочь страдающему народу. Молодежь должна идти в народ, работать с народом, просвещать его. Народ представляет неодолимую силу, но сам свою силу не сознает. Ему нужно помочь осознать свою мощь, просветить его, указать цель борьбы. Сделать это могут только образованные люди, т. е. интеллигенция, которая в силу своего духовного развития способна критически оценивать действительность. Именно интеллигенция, критически мыслящие личности должны работать для того, чтобы соединить неосознанные силы народа с революционной идеей. Силу «Исторических писем» чувствовали и враги революционного движения. Вот как, например, изложил их содержание царский цензор: «Нет духовной природы в человеке; нет за пределами материи никакого высшего духовного существа; религия есть плод невежества масс и орудие дисциплины в руках властей; религиозная нравственность есть хитрая выдумка жрецов; частная собственность есть не более, как плод хищничества; законы суть предписания владеющих классов, направленные к тому, чтобы держать в повиновении массы и удобнее их эксплуатировать... Автор проповедует, между прочим, что целью всякой прогрессивной личности должно быть стремление к разделению государства на независимые территории, ибо при таком разделении предоставляется более простора для свободной критики и для усиления прогрессивной партии». Содержание «Исторических писем» — свидетельство дальнейшего роста Лаврова как мыслителя и революционера. Он не побоялся угроз, исходивших из лагеря реакции, и твердо пошел по намеченному пути, который привел его сначала в тюрьму, а затем в ссылку. Когда Лавров выступил на арену политической и общественной деятельности, публицистика в России играла выдающуюся роль. Публицистами были не только философы и критики, но и писатели. В литературе ставились наболевшие вопросы жизни общества. Художественная литература в России заняла выдающееся место, явилась подлинным зеркалом русской жизни. Что касается критики, то она как бы дополняла изложенные в художественной литературе идеи, расшифровывала созданные писателями образы и указывала на те причины, которые порождали появление литературных героев. В. Г. Белинский писал: «У нас общественная жизнь преимущественно выражена в литературе». Особого расцвета русская революционная публицистика достигла в середине XIX в. Она заняла одно из первых мест в мире не только по силе своего влияния на современность, но также по глубине и блеску изложения. С большим вниманием и интересом читались критические статьи В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, Д. И. Писарева и многих других выдающихся публицистов, смело ставящих коренные вопросы общественной жизни своего времени. Революционные публицисты осуждали крепостнические порядки, произвол и насилие бюрократического аппарата, деспотический царский режим. В то время быть передовым публицистом означало находиться в рядах борцов против царизма. Царское правительство в течение многих лет преследовало лучших русских публицистов. Известно, что Екатерина II, прочтя произведение А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», написала про ее автора, что он «бунтовщик хуже Пугачева». Жестоким преследованиям подверглись затем Д. И. Писарев и Н. Г. Чернышевский. Что касается В. Г. Белинского, то он многие годы находился под угрозой ареста. Рассказывают, что начальник Петропавловской крепости, встречая на улице Белинского, задавал ему один и тот же вопрос: «А когда же к нам?». Великий критик и умер в присутствии полицейского надзирателя. Избрав путь публициста, Лавров тем самым стал к шеренгу передовых борцов против самодержавия. Он взял в руки оружие более острое и более грозное, чем сабля, оружие, которого больше всего на свете боялись деспоты всех времен и народов. Это оружие — слово правды.
