В буржуазной экономической литературе не раз развертывались широкие дискуссии по проблемам международных валютных отношений, в центре которых неизменно стояла проблема золота. Эта проблема приобретала особую остроту и актуальность в те периоды, когда валютная система капитализма подвергалась серьезным испытаниям. Так было в конце XIX в. в связи с переходом ряда стран к золотому стандарту, после первой мировой войны, когда предпринимались попытки восстановить золотую валюту, и во время мирового экономического кризиса 30-х годов. После второй мировой войны, в условиях прогрессирующего расстройства международной валютной системы капитализма, проблема золота снова выдвинулась на передний план.
Трактовка роли золота в послевоенной валютной системе
Роль золота в послевоенной валютной системе оценивалась буржуазными экономистами по-разному. Наиболее широкое распространение получила концепция, согласно которой желтый металл по-прежнему рассматривался в качестве основы национальных валют и международной денежной системы в целом. «Наша денежная система все еще стоит на золотой основе», — подчеркивал бывший президент Немецкого федерального банка К. Блессинг. «Золото действительно находится в центре международной денежной системы», — вторил ему О. Эммингер. Австралийский экономист Дж. Шэннон также утверждал, что «золото продолжает оставаться основой денежной системы». Лишь опираясь на благородный металл, национальные валюты могут, по его мнению, применяться в международных расчетах. «Прочность бумажных валют, таких, как фунт или доллар, которые используются в международном масштабе, т. е. в качестве ключевых валют, зависит от их золотого основания». Правда, некоторые сторонники данной точки зрения не были столь категоричны в своих суждениях. Западногерманский теоретик О. Байт, например, писал: «Золото поддерживает денежное хозяйство мира, но оно не может полностью защитить валюту от опасности, как это было при классическом золотом стандарте».
Многие буржуазные экономисты, говоря о роли золота в современных условиях и подчеркивая денежный характер благородного металла в сфере международных валютных отношений, в то же время отрицают его значение для внутреннего обращения и платежного оборота. Такая дуалистическая позиция служит исходным пунктом для определения функций золота. «Несмотря на многочисленные ограничения своих прежних функций, — писал швейцарский экономист Ф. Ашингер, — золото сохранило важные функции в международной валютной системе послевоенного времени».
Если отвлечься от некоторых частностей и терминологических расхождений, то можно выделить три основные.функции, которые, по мнению буржуазных экономистов, выполняет золото в послевоенной валютной системе. Многие представители рассматриваемой точки зрения (X. Ауфрихт, Ф. Ашингер, X. Бахман, Е. Бернстейн, Ф. Дивок, X. Липферт, В. М. Скаммел, Дж. Халм, Ф. Хирш, Э. Шнайдер, Э. X. Штерн и др.) приписывают монетарному металлу прежде всего функцию международной расчетной единицы, называют ее масштабом паритетов, мерой стоимости, «нюмерером», или «пивотом», но от этого суть дела не меняется. Имеется в виду, что золото принято за масштаб для установления паритетов всех валют, в конечном счете для выражения цен и осуществления международных сделок. При этом ряд экономистов (например, Дивок) прямо или косвенно отождествляют масштаб цен и меру стоимости. Выполнение золотом функции расчетной единицы обычно объясняется не внутренними свойствами драгоценного металла или исторической преемственностью, а заключенными в Бреттон-Вудсе соглашениями между государствами — участниками МВФ. Не удивительно, что такие экономисты, как Дж. Вильямсон, С. Мэррис, Ф. Модильяни, допускают возможность замены золота в этой функции иными расчетными единицами. Вильямсон полагает даже, что «в нынешней системе пивотом фактически является доллар». Такого же мнения придерживаются американские экономисты Ф. Модильяни и X. Аскари.
С редким единодушием буржуазные теоретики признают за золотом функцию сохранения стоимости или запаса стоимости. Причем многие из них склонны рассматривать ее в качестве основной функции монетарного металла, имея в виду то важное место, которое золото занимало в официальных резервах до 70-х годов. Соглашаясь, что в рамках национальных хозяйств золото перестало служить средством обращения и платежа, буржуазные экономисты считают, что оно выполняет функцию платежного средства в официальных международных расчетах. «Золото выполняет все важные требования, которые предъявляются к международному средству платежа, и оно в общем признается в качестве такового», — писал К. Густ. Особенность функционирования монетарного металла в этом определении заключается в том, что он в отличие от бумажных и кредитных денег является средством окончательного урегулирования международных расчетов. «Как и при золотом стандарте, золото осталось окончательным международным платежным средством», — утверждал X. Мёллер. В то же время Ф. Дивок, Б. Колер, Г. Шлегер, Ф. Модильяни, X. Аскари и др. отмечали ограниченность этой функции золота в связи с широким внедрением в международный платежный оборот национальных валют, особенно американского доллара.
Изложенные выше взгляды на роль золота отражают ту ступень в развитии валютной системы капитализма, на которой желтый металл перестал функционировать во внутреннем обращении, но сохранился в резервах центральных банков и эпизодически использовался для урегулирования международных расчетов. Однако вульгарный подход буржуазных экономистов к вопросу о значении золота затруднял его правильное решение.
Трактовка современной роли золота как основы денежно-кредитной системы не имеет достаточного обоснования. Такая оценка в целом была справедлива для условий классического золотого стандарта, когда благородный металл выполнял все денежные функции и служил фундаментом возвышающейся над ним кредитной надстройки. Металлические деньги действительно явились исторической предпосылкой возникновения системы кредита с присущими ей орудиями обращения. Кредитные деньги непосредственно выросли из функции золота как средства платежа. Но более глубокой и естественной причиной их появления были отношения кредитора и заемщика, получившие широкое распространение по мере развития капиталистического производства. «Подобно тому, — писал К. Маркс, — как эти взаимные авансы производителей и купцов друг другу образуют подлинную основу кредита, так и орудие их обращения, вексель образует основу собственно кредитных денег, банкнот и т. д. Последние имеют своим базисом не денежное обращение, будь то металлические или государственные бумажные деньги, а вексельное обращение».
Золотое покрытие и официальный размен на благородный металл являлись не имманентным свойством банкноты или неотъемлемым условием ее функционирования, а отражением длительного сосуществования и повседневной обратимости в меновом процессе двух различных форм денег — металлических и кредитных. Их практическое назначение заключалось в том, чтобы обеспечить устойчивость банкноты, ограничить чрезмерное расширение эмиссии и банковского кредита. Но все же доверие к банкноте базировалось не столько на золотых резервах эмиссионного банка, сколько на кредитоспособности всего государства. Когда последняя оказывалась подорванной, никакое золото не могло спасти кредитные деньги от обесценения.
Следовательно, даже при золотом стандарте монетарный металл не безусловно, а лишь в определенном смысле составлял основу денежно-кредитной системы. Полное исключение желтого металла из внутреннего денежного обращения и платежного оборота, отстранение частного сектора от использования золота в качестве мировых денег, наконец, ограничение его функционирования в сфере межгосударственных расчетов — все это коренным образом изменило роль и место золота в капиталистической валютной системе. Будучи официально неразменными на золото и необратимыми в него непосредственно в меновом процессе, национальные валюты оторвались от своей золотой основы. Их связь с золотом, выраженная в официальном паритете, стала чисто символической. Золотые резервы центрального эмиссионного банка перестали служить надежным подспорьем национальной валюты, устойчивость и международное признание которой зависит в конечном счете от экономического и финансового положения страны. Огромные запасы желтого металла в хранилищах Форт-Нокса не уберегли доллар от обесценения и девальваций, в то время как отсутствие золотых резервов в Западной Германии по окончании войны не помешало западногерманской марке выдвинуться в число наиболее устойчивых валют капиталистического мира.
Весьма распространенной ошибкой буржуазных экономистов является противопоставление внутреннего и международного обращения, в которых золото якобы играет совершенно различные роли. Функционирование благородного металла в качестве мировых денег, как показал К. Маркс, предполагает выполнение им денежных функций внутри капиталистических стран. Все денежные функции образуют неразрывное единство, поскольку они вытекают из самой сущности металлических денег как всеобщего эквивалента, выступают различными формами ее проявления. Золото не может выполнять только одну функцию или функционировать в какой-либо одной сфере экономических отношений. Игнорируя сущность металлических денег и органическое единство их функций, многие буржуазные экономисты определяют эти функции исходя из положений Соглашения о МВФ.
Слабость рассматриваемой позиции настолько очевидна, что некоторые буржуазные теоретики решительно отмежевываются от нее. Большая группа экономистов считает, что золото не является центральным элементом в послевоенной валютной системе. Признанный в ФРГ ученый А. Ган и известный американский профессор Р. Триффин вслед за Дж. Кейнсом называют его «пережитком варварства». Американский экономист Э. Спраул рассматривает его как «анахронизм в денежной системе современного мира». Другие вообще отрицают роль золота в качестве мировых денег, рассматривая его как обыкновенный товар или как простой валютный металл. Ган, например, утверждает, что золото полностью демонетизировано внутри капиталистических стран и является «чужеродным телом в денежной системе, построенной на бумажных деньгах и кредите». Благородный металл, по его мнению, не выполняет никаких денежных функций. Швейцарский экономист А. И. Фринз объявляет заблуждением само включение золота в бреттонвудский валютный механизм.
Полемизируя с защитниками золота, Ган и era единомышленники не избежали, однако, ошибок при разработке собственной концепции. Их аргументация не выходит за рамки вульгарной буржуазной политэкономии. Так, функционирование золота как меры стоимости отрицается на том основании, что «оно не придает деньгам стоимости, а, наоборот, получает свою стоимость главным образом благодаря готовности центральных банков покупать его». По мнению Гана, желтый металл не выполняет функцию сохранения стоимости лишь потому, что имеются более выгодные объекты для инвестирования, в частности акции и облигации. Функция урегулирования международных . расчетов ставится под сомнение исходя из того, что «вывоз золота в нормальные времена не имеет значения по сравнению с балансированием платежных балансов через валютные рынки». Эпизодическое применение благородного металла в качестве окончательного платежного средства рассматривается как следствие «молчаливого и: категорического обязательства центральных банков принимать его по установленной цене», а потому признается совершенно необязательным.
Таким образом, буржуазные экономисты не дают цельного и научно обоснованного определения места золота в послевоенной валютной системе. Роль золота в условиях государственно-монополистического капитализма может быть правильно объяснена лишь на основе марксистско-ленинского учения о деньгах,, которое служит ключом к пониманию новых явлений в функционировании денежного механизма.
Для выяснения значения драгоценного металла в современной валютной системе необходимо проанализировать, является ли он по-прежнему всеобщим эквивалентом или уже утратил эту важную общественную роль. Как показал К. Маркс, металлические деньги, представляющие действительный всеобщий эквивалент, возникли на сравнительно ранних стадиях обмена и были характерны для простого товарного производства. С развитием капиталистического способа производства сфера функционирования золота в качестве всеобщего эквивалента постепенно сужалась. В эпоху свободной конкуренции обмен товаров стал производиться не по стоимости, а по ценам производства. Это означало модификацию процесса ценообразования, в котором золото перестало быть определяющим фактором. «... Как только существование товаров как цен уже стало предпосылкой, — предпосылкой, которая сама есть продукт общественного процесса, результат общественного процесса производства, — определение новых цен оказывается делом простым, так как тогда элементы издержек производства сами уже существуют в форме цен и, стало быть, их надо просто сложить».
Наряду с ограничением способности золота выражать стоимости всех остальных товаров подвергалось эрозии и второе неотъемлемое свойство всеобщего эквивалента — непосредственная всеобщая обмениваемость. По мере развития кредита и соответствующих ему технических приемов и операций усиливалось стремление «свести действительное металлическое обращение к относительно все сокращающемуся минимуму...». Золото постепенно вытеснялось из менового процесса бумажными и кредитными деньгами.
С переходом капитализма в стадию империализма отношения эквивалентного обмена все более нарушались монополиями. Монопольные цены, санкционируемые государством, мешали золоту служить средством для выражения товарных стоимостей. Одновременно ускорилось вытеснение благородного металла не только из внутреннего, но и из международного обращения. Его непосредственная и всеобщая обмениваемость на остальные товары оказалась под вопросом. Развитие капиталистических производственных отношений создало предпосылки для отмирания роли золота как всеобщего эквивалента. Однако чтобы ответить на вопрос, превратилась ли возможность демонетизации золота в действительность, следует рассмотреть функции металлических денег в современных условиях.
Функции меры стоимости и средства ооращения непосредственно вытекают из сущности металлических денег как всеобщего эквивалента и образуют неразрывное единство. К. Маркс отмечал, что «товар становится деньгами прежде всего как единство меры стоимостей и средства обращения, или — единство меры стоимостей и средства обращения есть деньги». Выполнение золотом функции меры стоимости предполагает его непосредственную и всеобщую обмениваемость. Для того чтобы выражать стоимости всех остальных товаров, благородный металл сам должен обладать стоимостью. Установление относительной величины стоимости золота совершалось в непосредственной меновой торговле. Получив таким образом выражение своей собственной стоимости, денежный товар мог идеально измерять товарные стоимости. К. Маркс подчеркивал, что «золото функционирует как идеальная мера стоимости только потому, что оно уже обращается как денежный товар в меновом процессе». Между тем со времени первой мировой войны золото исчезло из внутреннего обращения капиталистических стран, а потому и перестало непосредственно выполнять функцию средства обращения. Полное изъятие денежного товара из процесса обмена делает невозможным и его функционирование в качестве меры стоимости.
Золото могло бы выполнять обе названные функции в несколько модифицированном виде лишь при; условии, что оно представлено в обращении своими заменителями. Но можно ли считать современные капиталистические валюты представителями золота? Прежде всего следует иметь в виду, что эти валюты являются не бумажными деньгами, назначение которых состоит в замещении денежного товара в обращении, а кредитными деньгами, имеющими совершенно иную природу. Кроме того, с 30-х годов все капиталистические валюты не размениваются на золото; золотое покрытие банкнот там, где оно еще предусмотрено законом, превратилось в фикцию. Ни на одну валюту нельзя приобрести то количество желтого металла, которое за ней закреплено по закону. О фиктивности золотого содержания свидетельствует тот факт, что в 60—70-х годах в некоторых странах производились ревальвации валют, т. е. повышение их золотого содержания, при их неуклонном обесценении по отношению к товарам, в том числе к золоту.
К. Маркс допускал возможность функционирования золота в качестве меры стоимости, а через посредство своих заместителей и как средства обращения даже при наличии неразменных по закону банкнот и бумажных денег. Но при этом он исходил из того, что фактически имел место размен бумажных и кредитных денег. Во-первых, в обращении сохранялись золотые деньги, которые получали лаж в результате обесценения знаков стоимости, выпущенных в избыточном количестве. Во-вторых, золото можно было свободно приобрести за бумажные деньги. «При необратимых банкнотах, - писал К. Маркс, — обратимость обнаруживается не в кассе банка, а в повседневном обмене между бумажными деньгами и металлическими деньгами, наименование которых они носят. Обратимость свободно обмениваемых банкнот по сути дела ставится под угрозу уже тогда, когда она удостоверяется не повседневным обменом во всех частях страны, а посредством больших специальных экспериментов, организуемых у кассы банка».
Прекращение размена банкнот в прошлом веке носило временный характер и вызывалось чрезвычайными обстоятельствами: войнами, политическими потрясениями, экономическими трудностями и т. д. Но даже тогда золото оставалось общепризнанным представителем общественного богатства, действительными деньгами, обслуживающими меновой процесс. В настоящее время положение коренным образом, изменилось. Отсутствие размена бумажных и кредитных денег на золото стало теперь не исключением из правила, а всеобщим и закономерным явлением. Когда же золото в течение нескольких десятилетий не вступает в меновой процесс, а частные лица зачастую лишены возможности свободно приобретать благородный металл, бумажные и кредитные деньги становятся не только по закону, но и фактически неразменными на золото, следовательно, не могут представлять его в обращении. Само же золото в данных условиях перестало выполнять функции меры стоимости и средства обращения. Этого уже достаточно, чтобы помешать ему функционировать и в качестве средства образования сокровищ.
Будучи изъятым из обращения, желтый металл поступил в резервы центральных эмиссионных банков и казначейств, а также в руки частных тезавра-торов. Золото приобретается тезавраторами не для монетарных целей, так как частные лица не могут использовать его как покупательное или платежное средство не только внутри страны, но и за ее пределами. Оно покупается либо для спекуляции на повышении его цены, либо для страхования сбережений от инфляции, либо для удовлетворения потребностей в предметах роскоши, и выступает оно здесь не как всеобщее воплощение общественного богатства, а как один из его представителей, существующий наряду со многими другими, такими, как бриллианты, платина, прочие драгоценные металлы, ценные произведения искусства и т. д. Частные тезаврации давно уже не служат приводными и отводными каналами денежного обращения, что также подтверждает немонетарный характер накапливаемого золота. «Сокровище, — писал К. Маркс, — было бы лишь бесполезным металлом, его денежная душа покинула бы его, и оно сохранилось бы как перегоревший пепел обращения, как его caput mortuum, если бы оно не стремилось постоянно к обращению».
Золотые резервы центральных эмиссионных банков тоже потеряли всякую реальную связь с внутренним обменом, в котором благородный металл перестал функционировать в качестве не только средства обращения, но и средства платежа. Остается выяснить, являются ли они денежным сокровищем, необходимым для осуществления международных расчетов, т. е. играет ли хранящееся в подвалах центральных банков золото роль мировых денег в международном платежном обороте.
Как показал К. Маркс, золото выступало на мировом рынке в качестве всеобщего средства платежа, всеобщего покупательного средства и абсолютной материализации общественного богатства лишь потому, что оно выполняло функции всеобщего эквивалента если не во всех, то по крайней мере во многих странах. Повсеместная утрата этих функций не позволяет благородному металлу функционировать в качестве мировых денег. Чтобы служить абсолютной материализацией общественного богатства, золото должно выражать стоимости всех остальных товаров и непосредственно обмениваться на них. «В качестве материального представителя всеобщего богатства, — отмечал К. Маркс, — деньги получают реальное существование только тогда, когда они снова бросаются в обращение, когда они исчезают в обмен на особенные виды богатства». Но золото теперь ни в одной стране не выполняет функции меры стоимости и средства обращения. По той же причине не является оно и всеобщим покупательным средством на мировом рынке. Для приобретения иностранных товаров золотодобывающим странам необходимо сначала продать благородный металл за валюту. Только после этого они могут купить на нее товары за границей.
Использование золота для уравновешивания международных балансов, которое прежде было наиболее важной функцией мировых денег, в настоящее время также потеряло свое значение. Подобно тому, как кредитные деньги вытеснили золото в функции средства платежа внутри страны, различные инструменты международного кредита свели до минимума применение благородного металла в мировом платежном обороте. Международная миграция золота не опосредствует больше текущих внешнеэкономических операций. Его перемещение из одних государственных резервов в другие осуществляется нерегулярно и зачастую независимо от фактического состояния платежных балансов. В межгосударственных расчетах золото выступает уже не как единственное адекватное бытие меновой стоимости, а как элемент официальных резервов, получивший искусственно заниженную оценку. О каком универсальном воплощении стоимости и всеобщем платежном средстве может идти речь, если в течение целых десятилетий принятая в международных расчетах официальная цена золота была объектом самого изощренного межгосударственного регулирования и явилась своеобразной монопольной ценой, оторванной от стоимости драгоценного металла и цен остальных товаров?
Таким образом, золото утратило свойства всеобщего эквивалента и перестало выполнять специфические денежные функции. Свержение золота с пьедестала всеобщего эквивалента явилось закономерным и неизбежным результатом развития капиталистических производственных отношений. Металлические деньги не соответствовали природе государственно-монополистического капитализма. Они пришли в конфликт с новыми отношениями господства и подчинения, возникшими на высшей стадии капиталистического способа производства и были устранены с объективной необходимостью. Типичные для современного капитализма кредитные деньги оторвались от золотой основы, что обусловило хроническую неустойчивость всей денежной системы и постоянное государственное вмешательство в эту сферу.
Несмотря на то, что золото потеряло свой денежный характер, оно играет еще некоторую роль в послевоенной валютной системе, будучи одним из элементов официальных международных резервов. Но оно образует резерв особого рода, близкий по своей природе к стратегическим запасам сырья. Объективной основой сохранения резервной роли золота является преемственность в историческом развитии капиталистической денежно-кредитной системы. Хранение благородного металла в подвалах центральных эмиссионных банков обусловливается не столько нынешним функциональным значением золота, сколько его былым величием. Следует иметь в виду также существенное отличие золота от остальных элементов официальных резервов. Если иностранная валюта представляет долговое обязательство страны-эмитента и лишь притязание на получение части общественного богатства, то драгоценный металл является реальной материализацией стоимости. Эта особенность золота всегда делала его предпочтительным во время войн и всеобщего потрясения международного кредита.
Придерживание желтого металла отдельными центральными эмиссионными банками имеет и субъективную сторону — сохранение пережитков золотого фетишизма даже в условиях «просвещенного» государственно-монополистического капитализма. С мнимыми магическими способностями золота связываются наивные надежды на стабилизацию капиталистической валютной системы. Но этим надеждам не суждено сбыться, поскольку современная валютная система базируется не на золоте, а на непрочном фундаменте международного капиталистического кредита. Официальные золотые запасы не придают устойчивости капиталистической валютной системе. Об этом красноречиво свидетельствует валютный кризис капитализма 70-х годов.
Проекты валютной реформы и будущая роль золота
Послевоенная валютная система капитализма таила в себе глубокие внутренние противоречия. Расширение международной ликвидности достигалось главным образом благодаря дефициту платежного баланса Соединенных Штатов. Размеры последнего зависели не от потребностей международного платежного оборота, а от многочисленных экономических и политических факторов, среди которых особо следует выделить внешнеэкономическую экспансию и агрессивный внешнеполитический курс американского империализма. Хронически пассивный платежный баланс США и чрезмерная утечка долларов за границу подрывали доверие к ключевой резервной валюте и делали все более сомнительной ее обратимость в золото даже для центральных банков.
Рост краткосрочной иностранной задолженности США, обусловленный самой организацией послевоенной валютной системы, превратился в важнейший источник ее слабости. Система твердых валютных курсов постепенно пришла в противоречие с быстро изменяющейся действительностью. В результате неравномерности экономического развития курсы одних валют оказались заниженными, других — завышенными. Защита нереальных паритетов центральными банками оборачивалась для одних стран сокращением международной ликвидности, для других — непомерным и подчас нежелательным увеличением валютных резервов. Наконец, ослабление валютных ограничений на многосторонней основе и переход к взаимной обратимости наиболее важных капиталистических валют развязали стихию валютных рынков, которая в периоды обострения кризиса превращалась в грозную разрушительную силу.
Недостатки бреттонвудской системы стали очевидными уже в конце 50-х годов. С тех пор ее основные принципы стали подвергаться все более резкой критике, а вместе с ней появились предложения реформировать международную денежную систему. Многочисленные проекты реформы валютной системы можно подразделить на две основные группы. В первую входят проекты улучшения механизма балансирования международных платежей. Вторая группа включает в себя реформы, преследующие цель увеличение и более эффективное использование международных ликвидных средств. Разумеется, ни один проект реформы не мог обойти вопрос о роли золота в валютной системе.
Сторонники преобразования механизма урегулирования международных расчетов, несмотря на объединяющую их общность цели, расходятся, однако, в своих оценках значения золота. Одни выступали за скорейшее возвращение к «чистому» золотому стандарту. Другие, напротив, призывали окончательно отказаться от золота и пытались изобрести более утонченный и искусный механизм урегулирования платежных балансов. Представители третьего направления, ратующие за введение колеблющихся валютных курсов, в большинстве своем были склонны ограничить роль монетарного металла как элемента официальных международных резервов путем устранения или ослабления государственных интервенций на валютных рынках. Наконец, четвертые, в основном близкие к правительственным кругам эксперты, считали, что валютная система нуждается не в коренных преобразованиях, а в постепенном улучшении при сохранении за золотом его прежней роли.
Проект реставрации золотого стандарта относится к наиболее радикальным предложениям по реорганизации международной валютной системы. Идея восстановления золотой валюты была продуктом обострения межимпериалистических противоречий, теоретической защитой интересов отдельных национальных групп монополистического капитала. Ее популярность во Франции, Швейцарии и некоторых золотодобывающих странах не случайна. Заинтересованность обладателей крупных золотых резервов и золотопромышленников в повышении роли благородного металла не вызывает сомнения.
Для обеспечения беспрепятственного и автоматического функционирования золотого стандарта предлагалось установить обратимость национальных валют в благородный металл по твердому паритету, ввести 100%-ное золотое покрытие бумажных и кредитных денег. Важной предпосылкой восстановления золотого стандарта авторы данного проекта считали существенное повышение цены желтого металла. Такая мера должна была бы компенсировать сокращение ликвидности вследствие отказа от резервных валют, а также побудить Соединенные Штаты и Великобританию за счет номинального роста золотых резервов полностью или по крайней мере частично погасить свои международные обязательства.
Хотя некоторые предложения сторонников золотого стандарта внешне выглядят довольно привлекательно, пропагандируемая ими реформа международной валютной системы практически неосуществима.
Установление 100%-ного покрытия банкнот золотом лишило бы денежную эмиссию необходимой гибкости и грозило бы оторвать ее от потребностей оборота в наличных деньгах. Подобная эмиссионная система показала свою неэффективность во время экономических кризисов и полную несостоятельность в условиях государственно-монополистического капитализма. Современное буржуазное государство не может отказаться от контроля за денежным обращением или целиком поставить его в зависимость от платежного баланса и движения благородного металла. Денежно-кредитная политика является важной составной частью государственно-монополистического регулирования экономики. Несовместимость золотого стандарта с условиями общего кризиса капитализма делает его восстановление утопией. Поэтому идея реставрации золотого стандарта не получила признания в правительственных кругах и постепенно теряет сторонников среди буржуазных теоретиков. Выражая наиболее распространенное мнение официальных кругов Запада, Блессинг отмечал, что «мир хочет быть свободным от пут золотой валюты и золотого автоматизма», делающих международную денежную систему «неэластичной и потому располагающей к дефляции». Буржуазные экономисты, выступающие за повышение роли золота, констатируют, что «золотой стандарт в наши дни значительно обесценился, будучи несовместимым с идеалом полной занятости». Американский экономист М. Хейлперин допускает даже, что «наступит день, когда можно будет обходиться без золота». Примечателен в этом отношении и отход Ж. Рюэффа от активной агитации за возвращение к золотой валюте.
По мере того, как слабеют позиции защитников золотого стандарта, усиливаются требования демонетизировать благородный металл. Вытеснение золота из международного платежного оборота в 60-х годах стало отвечать специфическим интересам Соединенных Штатов. Еще до создания МВФ США добровольно взяли на себя обязательство разменивать на золото свою национальную валюту, предъявляемую казначействами и центральными эмиссионными банками других стран по цене 35 долл. за тройскую унцию. Такая конвертабельность доллара, обеспечившая ему привилегированное положение в международной валютной системе и способствовавшая достижению экспансионистских целей американского монополистического капитала, со временем превратилась в обременительную обязанность.
Хронический дефицит платежного баланса США и стремительный рост их краткосрочной задолженности иностранным государствам подрывали доверие к доллару и вели к сокращению американских золотых запасов. Кроме того, искусственное поддержание заниженной цены золота в условиях прогрессирующей инфляции поощряло промышленное использование и частную тезаврацию благородного металла, а также спекуляцию на повышении его цены, т. е. на девальвации доллара. Поскольку девальвация доллара была нежелательна для Соединенных Штатов по политическим и экономическим соображениям, некоторые американские экономисты в начале 60-х годов выступили за ликвидацию существовавшей связи между резервной валютой и благородным металлом. Подобные предложения были направлены в конечном счете на вытеснение золота из международной валютной системы и укрепление господствующего положения доллара.
Одно из таких предложений, сделанное американским экономистом Г. Пикетом, содержало отказ США от обязательства покупать золото по официальной цене. Обязательство продавать золото, т. е. разменивать на него доллары, должно было сохраниться в силе. Это означало, что цена монетарного металла получила бы определенную верхнюю границу, но не имела бы нижней границы. Такое положение должно было бы сдерживать спекуляцию золотом и уменьшить угрозу девальвации доллара. Другой буржуазный экономист А. Лернер полагал, что США должны не только отказаться от покупки благородного металла но и приступить к широкой распродаже своих официальных резервов, чтобы снизить цену золота и ограничить частную тезаврацию. С понижением рыночной цены желтого металла связывали надежду, что весь мир откажется от золота и перейдет к чистому долларовому стандарту.
Следующий проект демонетизации золота предусматривал прекращение Соединенными Штатами как покупки, так и продажи благородного металла, что означало бы окончательную ликвидацию конвертабельности доллара в золото. Такое предложение выдвигали не только американские экономисты. Ган, например, призывал «сделать последний вывод из находящегося в движении процесса демонетизации и уполномочить эмиссионный банк прекратить не только продажу золота тезавраторам и спекулянтам, но и всякую покупку золота». По мнению сторонников этого проекта, другие страны вряд ли взяли бы на себя прежнюю роль США и попытались бы самостоятельно поддерживать твердую цену золота. Скорее всего они отказались бы от монетарного металла как источника международной ликвидности, но сохранили бы связь своих валют с долларом. В этом случае «мир еще больше бы стал зависеть от доллара как резервной валюты.
Идею демонетизации золота американский экономист Ф. Махлуп довел почти до абсурда. В 1960 г. он выдвинул план постепенного снижения официальной цены золота. Махлуп предложил центральным банкам ведущих стран Запада объявить о своей готовности покупать и продавать благородный металл по цене, понижающейся каждые три месяца на 3/4% или на 1%. Реальная перспектива неотвратимых убытков в будущем должна была бы заставить спекулянтов и тезавраторов как можно быстрее избавиться от золота. Реализация этого плана, по замыслу Махлупа, положила бы конец спекуляции на повышение цены желтого металла и соответственно на девальвации доллара.
Все изложенные выше предложения (за исключением последнего) в той мере, в которой они касаются конкретных мероприятий, осуществимы на практике. Однако последствия предлагаемых мероприятий в действительности оказались бы совсем не такими, какими рисуют их буржуазные экономисты. Американское казначейство могло бы прекратить покупку золота по официальной цене вопреки своим обязательствам и бреттонвудским соглашениям. Но таким образом вряд ли удалось бы обуздать рыночную стихию, восстановить доверие к доллару и убедить спекулянтов в том, что бумажный доллар так же хорош, как и драгоценный металл. Американское казначейство могло бы продавать золото из хранилища Форт-Нокса, что оно и делало в действительности. Однако даже с помощью своих партнеров США оказались не в силах не только понизить цену золота на свободном рынке, но и удержать ее на прежнем уровне.
Попытки стабилизировать цену золота не укрепили международный престиж доллара и дорого обошлись участникам золотого пула, созданного по инициативе США в 1962 г. Участники золотого пула в 1968 г. отказались контролировать рыночную цену золота и договорились не продавать и не покупать желтый металл по ценам выше официальной. Эта мера не предотвратила повышение рыночной цены, а привела к фактическому замораживанию официальных резервов золота. Отказ США от размена долларов на золото, последовавший в августе 1971 г., не принес желаемых результатов.
Односторонняя мера американских властей не упрочила позиций ведущей резервной валюты; она поставила под вопрос гегемонию доллара в международной валютной системе. Отмена и без того урезанной конвертабельности доллара сама по себе не могла побудить другие страны отказаться от золота как элемента официальных резервов. В условиях валютного кризиса центральные эмиссионные банки не собираются выпускать из своих рук благородный металл по крайней мере до тех пор, пока не будет найдена его замена. Решение этого вопроса является частью сложной и глобальной проблемы реорганизации международной валютной системы капитализма.
Некоторые экономисты связывали возможность частичной или полной демонетизации золота с переходом от искусственно поддерживаемых паритетов к свободным валютным курсам. М. Фридмен, Э. Сомен, Ф. Лутц, Г. Хаберлер, А. Ган, Дж. Мид, X. И. Рюстов, Дж. Халм и многие другие надеялись, что введение эластичных валютных курсов обеспечит независимость денежной политики и автоматическое урегулирование платежных балансов. В связи с прекращением поддержки валютных курсов и цены золота, а также благодаря автоматическому балансированию международных платежей исчезла бы надобность в крупных золото-валютных резервах. Центральные банки перестали бы покупать золото и постарались бы избавиться от его излишнего количества. Массовая распродажа монетарного металла из официальных запасов, по мнению Махлупа, могла бы быстро «свести к нулю стоимость золота» и сделать его демонетизацию необратимой. Только согласованные усилия центральных банков по поддержанию цепы золота и воздержание от сбрасывания официальных резервов на рынок позволили бы «избежать — на некоторое время — превращение драгоценного металла в фактически ничего не стоящую вещь».
Отказ от нереальных твердых паритетов, оказавшихся одним из наиболее уязвимых звеньев бреттонвудского механизма, сам по себе является вполне логичным и обоснованным. Однако упразднение официальных золотых резервов как следствие перехода к эластичным валютным курсам представляется по меньшей мере сомнительным. События последних лет развеяли миф о чудотворной силе эластичных валютных курсов. После того как ряд западноевропейских государств в марте 1973 г. отказался от поддержки твердых соотношений своих валют с долдаром США, свободные курсы, вводившиеся ранее под давлением чрезвычайных обстоятельств в отдельных странах, получили всеобщее распространение. Накопленный с тех пор опыт разочаровал многих сторонников «плавающих» курсов, веривших в их способность избавить платежные балансы от недугов. Дефициты платежных балансов ряда капиталистических стран в условиях энергетического кризиса не только не исчезли, но еще более возросли, что побудило банковские власти прибегнуть к интервенциям на валютных рынках для исправления положения. По подсчетам Федерального резервного банка Нью-Йорка, эти операции в странах «группы десяти» с марта 1973 г. по апрель 1978 г. составили колоссальную сумму — 304 млрд. долл. В противоположность англосаксонским и французским буржуазным теоретикам большинство западногерманских экономистов воздерживались от радикальных предложений при решении вопроса о будущей роли золота. В финансовой литературе ФРГ 60-х годов преобладала точка зрения, что международная валютная система нуждается не в рискованных экспериментах и сомнительных реформах, а в постепенном улучшении механизма выравнивания платежных балансов при сохранении нынешней роли золота. Необходимым условием решения этой задачи западногерманские экономисты считали соблюдение валютной дисциплины всеми государствами, особенно странами с резервной валютой. «Мир нуждается не в изобретениях и планах, он нуждается в более хороших соотношениях платежных балансов, которые может обеспечить лучшая валютная дисциплина. Нет таких патентованных рецептов, которые могли бы заменить валютную дисциплину», — утверждал Блессииг. Поскольку одними призывами трудно побудить все страны к соблюдению строгой валютной дисциплины, он предлагал повысить долю монетарного металла в официальных резервах до 2/3 или 3/4 и в соответствующей пропорции осуществлять расчеты при урегулировании платежных балансов. Подобная «гармонизация» валютных резервов ведущих капиталистических стран позволила бы «по крайней мере частично восстановить дисциплину золотого стандарта».
Идею гармонизации валютной политики и нормирования золото-валютных резервов поддерживали также С. Постхума, Холтроп, нынешний президент Бундесбанка О. Эммингер и др. Бывший президент центрального банка В. Фоке предложил создать «золотой клуб» с участием ведущих западноевропейских стран, которые согласились бы оплачивать золотом свои заграничные обязательства, а также покупать монетарный металл по паритету. В то же время Блессинг, Фоке и другие западногерманские экономисты возражали против французских проектов восстановления золотой валюты и повышения цены золота, считая их неосуществимыми или опасными.
Такая позиция западногерманских теоретиков и валютных экспертов была продиктована специфическими экономическими интересами монополистической буржуазии ФРГ. Послевоенная валютная система благоприятствовала внешнеэкономической экспансии немецких концернов. В результате стремительного наступления западногерманских экспортеров на мировом рынке торговый и платежный балансы систематически сводились с крупным активным сальдо, что вело к накоплению огромных золото-валютных резервов. Причем доля золота в официальных резервах ФРГ была невелика по сравнению, например, с США, Францией, Швейцарией. Обладая громадными долларовыми активами и являясь тем самым ведущим кредитором США, Западная Германия была заинтересована в сохранении платежеспособности своего должника и стабилизации американской валюты. Этим интересам и соответствовал проект «улучшения валютной дисциплины». Однако восстановление дисциплины золотого стандарта в современных условиях столь же маловероятно, как и реставрация самого золотого стандарта. Ни одна капиталистическая страна не пожелает добровольно взять на себя обязательства, ущемляющие ее интересы. Но даже если бы удалось достигнуть договоренности о нормировании золото-валютных резервов или организации золотого блока, ничто не помешает участникам соглашения нарушить валютную дисциплину, ставшую слишком обременительной.
Планы расширения международной ликвидности не были такими противоречивыми и решительными, как проекты улучшения балансирования платежных балансов. На многие из этих планов сильное влияние оказали идеи Кейнса. Одним из наиболее известных предложений по расширению международной ликвидности является проект Триффина. В книге «Золото и кризис доллара» он предложил организовать на базе МВФ клиринговый и резервный центр национальных эмиссионных банков, наделенный полномочиями создавать международные резервы путем предоставления займов странам-участницам и инвестиций в ценные бумаги. План Триффина предусматривал замену доллара и фунта стерлингов новой резервной единицей под названием «банкор», предназначенной для расчетов государственных учреждений между собой и с международным центральным банком. За золотом сохранялась известная роль в международной валютной системе. «Банкор» и национальные валюты должны быть, по мнению Триффина, привязаны к золоту. Курсы национальных валют устанавливались по отношению к «банкору», который в свою очередь приравнивался к определенному количеству золота. Каждая страна должна была гарантировать золотое содержание национальной валюты, находящейся в распоряжении клирингового центра, и в случае ее девальвации выплатить последнему соответствующее количество золота или ценных бумаг. Страна, вклады которой в международном центре превышают установленную норму, получала право приобретать у него на избыточное количество «банкоров» золото или другие национальные валюты. В то же время Триффин считал возможным исключение монетарного металла из официальных резервов. Не был он и сторонником стабилизации цены золота, опасаясь, что крупные закупки металла национальными центральными банками или их клиринговым центром в случае массовой детезаврации приведут к «инфляционному увеличению мировых резервов».
Вслед за планом Триффина появились его многочисленные модификации. Проекты английских экономистов кейнсианской ориентации А. Дея, М. Стэмпа, Р. Харрода, Дж. Энджелла и др. содержали главную идею Триффина — организацию международного супербанка с правом создавать дополнительные резервные активы. Эти проекты в большинстве своем так или иначе предусматривали постепенное ослабление роли благородного металла в международной валютной системе. Но если Харрод был сторонником повышения цены золота и его активного использования в качестве официального резерва, то Энджелл открыто выступал за демонетизацию желтого металла. По его мнению, при наличии взаимного согласия между национальными центральными банками золото можно полностью исключить из международного платежного оборота. Страны—участницы всемирного центрального банка не обязаны использовать золото в расчетах с ним или между собой, а также продавать золото частным лицам или центральным банкам третьих стран. При урегулировании платежных балансов Энджелл допускал использование только депозитов во всемирном центральном банке, служащих международным средством платежа и резервным активом. Эти депозиты наделялись определенным золотым содержанием, но не разменивались на золото.
Менее радикальные проекты расширения международной ликвидности предусматривали усиление сотрудничества между центральными банками в области урегулирования платежных балансов при сохранении без существенных изменений статуса резервных валют и золота. Е. Бернстейн, П. Джекобсон, К. Золотас, Р. Руза и другие экономисты большое внимание уделяли предоставлению займов странами с активным платежным балансом непосредственно или через МВФ странам с дефицитом платежного баланса.
Некоторые планы, ориентирующиеся на усиление валютного сотрудничества, предусматривали активизацию роли золота в связи с увеличением числа резервных валют. Лутц, Постхума, Руза, Золотас и другие считали расширение числа резервных валют наиболее приемлемым средством для решения проблемы балансирования международных платежей и обеспечения роста ликвидности. Необходимой предпосылкой приобретения и держания валют в качестве официальных резервов является, но их мнению, конвертабельность в золото по первому требованию. Страна резервной валюты должна взять на себя обязательство продавать золото по твердой цене за национальную валюту иностранным центральным банкам и казначействам, а также предоставлять гарантии по своим иностранным обязательствам, чтобы защитить держателей резервной валюты от потерь в случае девальвации. Соединенные Штаты благосклонно относились к проекту множественных резервных валют, поскольку он не требовал коренных изменений в международной валютной системе и не устранял полностью господствующее положение доллара, хотя несколько ослаблял его позиции за счет укрепления престижа других валют.
Своеобразным компромиссом между проектами централизации валютных резервов и проектами множественных резервных валют явилось предложение Бернстейна и его последователей создать смешанную или коллективную резервную единицу (КРУ), представляющую собой среднюю взвешенную ведущих капиталистических валют. Новая единица должна была не заменить, а дополнить резервные валюты и золото. Создание дополнительных ликвидных средств предполагалось осуществлять периодически в соответствии с общими потребностями в международных резервах посредством депонирования соответствующего количества национальных валют, имеющих золотую гарантию. Французские сторонники данного проекта связывали с созданием новой резервной и расчетной единицы повышение роли золота в валютной системе. На сессии МВФ в 1964 г. В. Жискар д'Эстен предложил распределять КРУ между странами пропорционально величине их золотых резервов и использовать в международных расчетах коллективную резервную единицу вместе с золотом в определенном соотношении.
Как это ни парадоксально, идея создания новых ликвидных ресурсов получила широкое распространение тогда, когда капиталистический мир столкнулся не с недостатком, а с избытком международной ликвидности. Тем не менее уже в 60-х годах она нашла практическое применение. Именно в этом направлении предпринимались попытки реформировать послевоенную валютную систему. Популярность проектов создания новых ликвидных средств объясняется тем, что они в большей степени соответствуют объективной тенденции к усилению государственно-монополистического регулирования валютных отношений. Правда, не все из названных проектов реализуются на практике. Трезвомыслящие политики довольно скептически относятся к далеко идущим планам централизации валютных резервов или создания всемирного центрального банка. Не получила всеобщего одобрения и идея множественности резервных валют, реализация которой означала бы воспроизводство пороков золото-девизного стандарта в расширенном масштабе. Наиболее приемлемыми оказались проекты развития международной кредитной кооперации и создания коллективной резервной единицы. Последняя явилась прообразом специальных прав заимствования (СДР), которым ныне отводится центральное место в будущей валютной системе.
Наличие многочисленных и зачастую противоположных точек зрения отражает противоречия интересов различных национальных групп монополистического капитала. Столкновение интересов империалистических держав затрудняет перестройку международного валютного механизма, обусловливает необходимость компромиссных и половинчатых решений относительно роли золота. Именно таким компромиссом явилось соглашение о реформе международной валютной системы, достигнутое в январе 1976 г. на сессии Временного комитета МВФ в Кингстоне (Ямайка). На сессии был принят проект нового Устава МВФ, который вступил в силу 1 апреля 1978 г. после его ратификации необходимым числом стран-участниц. Устав, в частности, предусматривает превращение СДР в главный резервный актив и постепенное снижение роли золота в международной валютной системе.
Одним из наиболее важных решений ямайской сессии было упразднение официальной цены желтого металла и замена его в качестве эталона стоимости национальных валют СДР, отдельными иностранными валютами или коллективными валютными единицами. Одновременно было принято решение освободить страны-участницы от обязательств использовать золото в операциях с Фондом и реализовать золотой запас МВФ. В настоящее время уже осуществляется программа по возвращению странам-участницам шестой части этого запаса (25 млн. унций) пропорционально их взносам в капитал Фонда и по продаже такого же количества металла на рынке в течение четырех лет путем проведения регулярных аукционов. В новом Уставе зафиксировано принципиальное согласие членов МВФ на реализацию оставшегося количества золота (100 млн. унций), однако формы и сроки ее еще не определены.
Вместе с тем новый Устав не отрицает резервной роли золота и позволяет заинтересованным странам сохранять и даже увеличивать его официальные резервы. Центральные банки могут теперь свободно продавать и покупать драгоценный металл по рыночным ценам. Некоторые капиталистические государства (США, Португалия) уже прибегли к продаже части своих золотых запасов на рынке в целях урегулирования платежных балансов. Другие государства (Франция, Швейцария), приобрели на рынке некоторое количество золота. Центральные банки получили возможность не только свободно распоряжаться своими золотыми резервами, но и оценивать их по более высокой рыночной стоимости. Еще до вступления в силу нового Устава МВФ такую переоценку произвели Франция, Мексика и Италия. В 1978 г. их примеру последовали ЮАР и Голландия.
Большинство экономистов и валютных экспертов на Западе расценивают итоги ямайской сессии Временного комитета как важную веху в эволюции международной валютной системы, знаменующую отход от золота как всеобщей расчетной единицы и свертывание его функционирования в качестве средства платежа и резервного актива. Однако совершенно очевидно, что золото нельзя одним махом полностью исключить из международной валютной системы, несмотря на утрату им основных денежных функций. Центральные банки, по-видимому, еще длительное время будут удерживать его в своих подвалах как стратегический резерв на случай катастрофического падения покупательной способности капиталистических валют или крушения международной кредитной надстройки. В более отдаленной перспективе золото может быть вытеснено из валютной системы, поскольку оно перестало служить ее основой. Но такая «рационализация» не избавит капитализм от валютных потрясений. Напротив, более сложный и искусственный валютный механизм еще сильнее будет подвержен серьезным нарушениям.
