Миф о «классовом мире» буржуазия призывает на помощь тогда, когда этот «мир» находится особенно под угрозой. После падения Парижской Коммуны германские рабочие, по выражению Энгельса, оказались в авангарде европейского рабочего движения. Буржуазные идеологи вызвались помочь теоретически и практически господствующим классам в борьбе с рабочим движением. Профессора молодой исторической школы в 1872 г. выступили инициаторами организации «Союза социальной политики». Они безоговорочно поддержали политику «кнута и пряника», проводившуюся Бисмарком в отношении рабочего класса. С помощью небольших социальных реформ, разработкой которых занялся «Союз», предполагалось сломить революционные настроения рабочих.
Г. Шмоллер - главный теоретик «Союза социальной политики» уверял, что деление общества на классы справедливо. Общество является якобы классовым по своей природе. Деление человеческого общества на классы произошло, согласно Г. Шмоллеру, по психологическому признаку - по признаку различной «склонности людей к приобретению», а устойчивость, неизменность этого принципа не позволит устранить классы и в будущем.
Пытаясь развенчать идею революции, теоретики «Союза» кричали о ее разрушительной роли и неспособности народа построить новое общество из-за «недостатка образованности и нравственности». Они заявляли, что общество может добиться успехов без революции, что все требования рабочих можно удовлетворить с помощью небольших реформ, но для этого народ должен верно служить интересам германской империи.
Идеологи «Союза» наперебой предлагали различные меры «сглаживания» классовых противоречий. Шмоллер считал, что этой цели можно достичь путем насаждения мелкого производства. Крупный капитал должен сохранить опору в лице мелкой буржуазии через общность интересов частной собственности. Мелкобуржуазная идеология всячески насаждалась в рабочем движении. Л. Брентано проповедовал возможность разрешения рабочего вопроса путем поощрения различных межклассовых организаций, раскольнических профсоюзов и фабричного законодательства со стороны государства. «Брентано,— писал Энгельс, — хочет сделать наемного раба довольным наемным рабом».
Профессора, примкнувшие к «Союзу социальной политики», получили ироническое название «катедер-социалистов» (социалистов кафедры). Они использовали слово «социализм» в демагогических целях и всячески заигрывали с правым крылом германской социал-демократии. «Освободительное движение в настоящее время берется за ум»,— говорил Шмоллер в книге "Классовая борьба и классовое господство". Это был недвусмысленный намек в адрес Бернштейна. Катедер-социалисты хвалили его за ревизию марксизма, за отказ от политической борьбы, за предательство интересов рабочего класса. Так постепенно создавалось духовное родство буржуазных, реформистских и ревизионистских идеологов.
К началу XX в. германский капитал окончательно становится монополистическим. Монополии сосредоточили до 70—80% производства продукции в основных отраслях, а 9 берлинских банков управляли 80—85% всего немецкого банковского капитала.
Сторонники молодой исторической школы взяли на себя роль апологетов монополий. Л. Брентано в работе «Причины экономического расстройства в Европе» возлагал большие надежды на картели в преодолении «расстройств капиталистической промышленности». Им он отвел главную роль борцов с кризисами и безработицей. «Картели, - писал он, — суть союзы производителей, которые стараются планомерно приноравливать производство к спросу, с целью избежать перепроизводства и всех сопровождающих его последствий: падения цен, банкротств, обесценения капитала, безработицы и голодовок».
Такова первая попытка буржуазной политической экономии представить монополии панацеей от всех зол капитализма. С этих пор буржуазные экономисты становятся, по определению В. И. Ленина, «сплошь апологетами империализма и финансового капитала».
