Предмет и метод политической экономии в понимании молодой исторической школы
Борьбу против метода материалистической диалектики, с помощью которого Маркс и Энгельс пришли к выводу о неизбежности революционной смены капитализма социализмом, молодая историческая школа вела под лозунгом полного отказа от теоретических обобщений в политической экономии. Шмоллер мотивировал такую точку зрения тем, что наука еще не накопила достаточного фактического материала. Он распространял нелепую мысль о том, что теоретические обобщения возможны только при условии полного и окончательного познания мира. Таким путем молодая историческая школа хотела столкнуть политическую экономию в болото эмпиризма, лишить пролетариат факела, освещающего перспективы его борьбы.
Наряду с отрицанием теории молодая историческая школа высказала сомнения относительно существования общих объективных закономерностей развития человеческого общества, «Едва ли существуют экономические и социальные законы», — заявлял Г. Шмоллер в своей книге о народном хозяйстве, адресуясь к марксистской политической экономии. «Политическая экономия, — проповедовал Г. Шмоллер, — есть наука, которая описывает народнохозяйственные явления». Народное хозяйство, согласно Г. Шмоллеру, цементируется в единое целое под воздействием якобы «однородных психо-этических нравов» у каждой нации.
Таким образом, отрицая общие объективные экономические законы развития, Шмоллер, как и его предшественники Рошер и Книс, выдвинул понятие частных этических законов, определяющих развитие каждой страны. Метод исследования политической экономии историческая школа назвала историко-этическим.
Энгельс в письме к Даниельсону от 15 октября 1888 г. писал о методе молодой исторической школы следующее: «Чтобы показать Вам, до каких глубин падения дошла экономическая наука, укажу на Луйо Брентано, издавшего лекцию о классической политической экономии (Лейпциг, 1888), в которой он провозглашает такие вещи: общая или теоретическая экономия ничего не стоит, вся сила в специальной или практической экономии. Как в естествознании (!), мы должны ограничиваться лишь описанием фактов. Такие описания бесконечно выше и ценнее, чем все готовые выводы. «Как в естествознании». Это неподражаемо. И это в век Дарвина, Майера, Джоуля, Клаузиуса и пр., в век эволюции и превращения энергии...».
Подбор и изучение фактов народнохозяйственной жизни, к которому призывали представители молодой исторической школы, оказался у них, как и у Рошера, апологетическим. Они превозносили германскую империю, как воспитателя «устойчивых психо-этических нравов высшей германской расы». Воспевая агрессивный характер германского государства, Шмоллер говорил: «Мы желаем сильной государственной власти. В двухсотлетней борьбе, которую победоносно вела прусская бюрократия и прусская королевская власть..., мы видим лучшее наследие нашей немецкой государственности, которой мы никогда не решимся изменить».
Таким образом, метод, предложенный молодой исторической школой, является разновидностью субъективизма в его самой реакционной форме. Если австрийская школа сосредоточила внимание на исследовании психологии индивидуума, то молодая историческая школа за основу брала идеологию германских милитаристов и выдавала ее за «психологию нации». Методология молодой исторической школы была похоронной песней науке. На базе субъективного историко-этического метода она выставила против марксизма собрание реакционных апологетических идей, подхваченных буржуазными экономистами в других странах.
