Историческая школа


Историческая школа — это школа вульгарной буржуазной политической экономии в Германии. Она возникла в 40-х годах XIX в. Основателями и главными ее представителями были профессора Бруно Гильдебранд (1812—1878 гг.), Вильгельм Рошер (1817—1894 гг.) и Карл Книс (1821 — 1898 гг.). Свое название эта школа получила от метода, который ее представители пытались ввести в политическую экономию в противоположность методу классической буржуазной политической экономии Смита и Рикардо.

Историческая школа выступила с претензией на перестройку политической экономии на основе нового «исторического» метода исследования. «Краткие основы курса политической экономии с точки зрения исторического метода» (1843 г.), «Политическая экономия с точки зрения исторического метода» (1853 г.) —так озаглавили свои основные произведения Рошер и Книс, подчеркивая тем самым принципиальное отличие своей экономической теории от теории предшествующих школ и направлений, особенно от экономической системы Смита и Рикардо. Само по себе требование создания новой политической экономии на основе исторического метода исследования весьма правильно, научно. Именно на основе исторического, диалектического метода исследования Маркс и Энгельс в 40-х годах XIX в. создали научную политическую экономию и дали глубокий критический анализ классической буржуазной политической экономии с ее метафизикой, антиисторизмом.

В произведениях же экономистов исторической школы «исторический» метод ничего общего не имеет с научным. Основой их методологии явился вульгарный историзм, направленный на защиту капитализма, частной собственности, антинародных форм государства.

Основным пороком классической буржуазной политической экономии являлся, как известно, метафизический, неисторический подход к анализу общественных явлений, экономических категорий, который послужил основанием абсолютизирования ею капиталистических отношений.
Однако не этот порок явился предметом критики Книса, Рошера и Гильдебранда, не метафизике они противопоставили «историзм». Их задача как представителей вульгарной политической экономии состояла в том, чтобы, прикрываясь «историзмом», вытравить ценные научные элементы методологии Смита и Рикардо.

При всех ошибках метода Смита и Рикардо ценным научным элементом их методологии было то, что они, опираясь на материалистическую идею «естественного порядка», понимали объективность закономерностей экономического развития и считали их обязательно необходимыми для всех капиталистических стран, Исключая докапиталистические формации (которых классики не рассматривали), они поставили вопрос об общих законах развития капитализма как определенной системы хозяйства. Вот против этого-то достижения классиков и выступили представители исторической школы.

Б. Гильдебранд в своем основном труде «Политическая экономия настоящего и будущего» (1848 г.), говоря об односторонности школы Смита, видит эту односторонность прежде всего в том, что «А. Смит со своими последователями... старались вывести из особенностей действительной жизни отдельных народов и некоторых моментов их развития общие непреложные положения. Таким образом, они думали воспроизвести нечто вроде мировой и общечеловеческой экономии».
Гильдебранд восстает против попытки вывести «общие непреложные положения» для экономики всех стран. Он утверждает, «что ни один закон, ни одно политическое учреждение, ни одна форма правительства не могут быть одинаково применимы ко всем народам и на всех ступенях развития».

Таким образом, отличительной особенностью метода представителей исторической школы является отрицание объективных законов развития. Рошер, Книс и Гильдебранд пытались вытравить интернациональный характер политической экономии как науки (какой она носила у Смита и Рикардо) и в конечном счете противопоставили классической школе, так же как и Лист, национализм — изучение национальной экономики. Они попытались вообще похоронить политическую экономию как самостоятельную науку, растворить ее в истории народного хозяйства отдельных стран, в собирании и описании отдельных фактов экономической истории.
Апологетический вульгарный характер исторической школы наиболее очевидно раскрылся в ее борьбе против утопического социализма и особенно против нарождавшегося марксизма.

Центральное место в этой борьбе против социалистов и коммунистов занимает борьба Гильдебранда против произведений Ф. Энгельса, главным образом против его классического труда «Положение рабочего класса в Англии». Гильдебранд не может не признать, что Энгельс — «один из даровитейших и умнейших немецких социалистов-писателей», и вместе с тем как истый апологет капитализма и буржуазии он пытается дать опровержение всех выводов о капитализме, сделанных Энгельсом в работе «Положение рабочего класса в Англии». Гильдебранд соглашается лишь с фактической, статистической стороной этого произведения, но с яростью нападает на социально-экономические выводы Энгельса.

«Частности верны, — пишет Гильдебранд о книге Энгельса,— но целое несправедливо». Самым несправедливым Гильдебранд считает «нападки» Энгельса на частную собственность. Используя весь арсенал вульгарных теорий, он встает на ее защиту и вообще всех устоев капитализма. Гильдебранд не выдвинул, да и не мог выдвинуть ни одного научного аргумента в пользу капиталистической частной собственности и основанных на ней буржуазных отношений. Он прибегнул к своему «историческому» методу и утверждал, что частная собственность должна остаться неприкосновенной на том основании, что она существует на протяжении почти всей истории человечества и обеспечивает прогресс производительных сил.

«Из самых доводов против частной собственности должно заключить,— писал Гильдебранд,— что с возникновением ее человечество сделало огромный шаг вперед на пути своего развития, хотя бы окончательная цель не была еще достигнута. Итак, отсюда следует никак не отрицание всей предыдущей истории общества, а напротив того, необходимость ее продолжения, не бесправие, а правомерность частной собственности».
Гильдебранд отвергает утверждение Энгельса о том, что капиталистическая частная собственность лежит в основе всех бедствий рабочего класса, его нищеты на том основании, что еще до установления частной собственности «бедность и злополучие были общим уделом всего человечества».

Исключительно остроумно высмеял Н. Г. Чернышевский подобную аргументацию исторической школы: «Если разум говорит против тебя,— иронически говорит Н. Г. Чернышевский,— хватайся за историю, она выручит».
Представители исторической школы не утруждали себя созданием новой самостоятельной экономической теории. У них нет изложения экономической теории в собственном смысле этого слова, они касаются ее, высказывают свое отношение к тем или иным экономическим категориям вскользь, лишь в связи с историей хозяйства (Рошер) или историей идей (Гильдебранд).

Но даже то немногое, что имеется в работах Рошера, Книса и Гильдебранда, убедительно говорит о том, что эти экономисты в своей защите частной собственности и капитализма пережевывают лишь ненаучные измышления Сэя, Сениора, Бастиа и Других вульгарных экономистов.
Рошер, Книс и Гильдебранд не восприняли трудовой теории стоимости, предпочитая один из вариантов теории стоимости Сэя, согласно которому стоимость товара определяется не трудом, а полезностью, потребительной стоимостью товара (см. критику теории стоимости Сэя).
Именно с позиции этой ненаучной теории Сэя Гильдебранд пытался опровергнуть теорию стоимости Энгельса. Он не согласен с определением стоимости, данным Энгельсом.

Отвергая трудовую теорию стоимости Энгельса, Гильдебранд пытается доказать, что нет никакой объективной основы, определяющей стоимость товара, нет поэтому единой абсолютной стоимости того или иного товара. Поскольку стоимость определяется, по мнению Гильдебранда, полезностью предмета, а полезность всегда бывает относительной, потому что «единственным мерилом полезности может быть сам человек», то стоимость товара в конечном счете определяется субъективными оценками отдельных людей. Таким образом, стоимость, по Гильдебранду,— это не реально существующая, объективно сложившаяся кристаллизация затраты рабочего времени на производство товара, а продукт субъективной оценки полезности товара.
«Энгельс забывает, - пишет Гильдебранд,— что безусловно действительной ценности предметов не существует, но что ценность есть отношение предмета к человеку и к человеческому обществу, значит, она зависит от человеческой оценки».

На той же позиции определения стоимости субъективной полезностью стоял и Рошер, утверждая, что меновая стоимость опирается «на полезность или годность товара». Особенно горячий отклик у Гильдебранда, Рошера и Книса получили вульгарные теории услуг Сэя и Бастиа и воздержания Сениора. Эти теории явились для исторической школы «научной» основой ее апологетики буржуазных производственных отношений. Как и Сениор, Гильдебранд и Рошер выводят капитал из «воздержания» капиталиста, из его бережливости и рассматривают соответственно прибыль как плату за эту «жертву» капиталиста. Говоря об издержках производства, Рошер не употребляет даже слова «затрата» капитала, заменяя его словом «жертва», точь-в-точь, как это делает Сениор. Маскируя источник роста капитала, Рошер утверждает, что капиталы «увеличиваются вследствие возвышения народнохозяйственной культуры», таковым возвышением он считает прежде всего сбережения капиталистов, их «воздержание», «жертвы».

Учитывая эти и другие ненаучные теории исторической школы, Маркс прямо называет ее представителей «жалкими немецкими подголосками» вульгарных экономистов Юма, Сениора и др., «растроганных «воздержанием», «самоотречением» и «бережливостью» капиталистов в расходовании своих денег...».
В «Капитале», «Теориях прибавочной стоимости» и других работах Маркс определяет историческую школу как самое убогое направление буржуазной вульгарной политической экономии, стоящее ниже даже Бастиа.

«Но Бастиа,— пишет Маркс,— не представляет еще последней ступени... Самой последней формой является профессорская форма, которая берется за дело «исторически» и с мудрой умеренностью отыскивает везде «наилучшее», причем для нее не важно, если в результате получаются противоречия, а важна только полнота отобранного... Так как подобного рода труды появляются лишь тогда, когда политическая экономия как наука уже завершила свой путь, то они являются вместе с тем могилой этой науки».

Источник: История экономических учений, М., 1963