Л. П. Сергиевская. "Порфирий Никитич Крылов" Новосибирск, областное изд-во, 1952 г. OCR Biografia.Ru
продолжение работы...
ВОСПИТАТЕЛЬ МОЛОДЫХ
В дореволюционный период в Томском университете были только медицинский и юридический факультеты. Но молодёжь интересовалась естественными науками. После революционных событий 1905 г. организовалось студенческое научное общество любителей естествознания. Вокруг П. Н. Крылова образовался кружок жаждущей знаний молодёжи. Тут были студенты-медики Б. К. Шишкин, В. С. Титов, Л. А. Уткин, Н. А. Молотилов, К. П. Онисимов, Н. П. Нехорошев и др.; студент технологического института К. Г. Тюменцев (геолог); слушательницы Сибирских Высших женских курсов Л. Ф. Покровская, А. И. Иваницкая и др. Увлечение ботаникой было так сильно, что Б. К. Шишкин, Л. А. Уткин, В. С. Титов оставили специальность, к которой готовились, и навсегда сделались ботаниками. Все рабочие столы в гербарии были заняты работающими. Окончив официальные занятия, студенты спешили в гербарий (ботанический музей, как тогда он назывался), отдавая изучению растений вечера и праздничные дни. Можно сказать, что в гербарии они получали новую специальность. Из этой молодёжи организовался затем кружок «маленьких ботаников», душой которого был П. Н. Крылов. Отсюда ведут своё начало «ботанические чаи», на которых члены кружка делали научные доклады, вели научные беседы и дискуссии. Порфирий Никитич брал своих учеников в экспедиции, поручал им отдельные участки для исследования, а некоторых направлял в самостоятельные экспедиции. Он поощрял, развивал в них любовь к науке и природе. Так за рабочими столами в гербарии и в экспедициях создавал учёный свою школу, что является его особой заслугой. Он оставил продолжателей своего дела. Ученики его работают в ботанических учреждениях Советского Союза и продолжают его дело. Как человек, Порфирий Никитич обладал непередаваемой обаятельностью. Его энтузиазм и не знающее отдыха творчество вдохновляли молодёжь на служение науке, а его открытое, доброе лицо, ласка и отеческая забота приковывали к нему сердца с первой же встречи. Обаятельность личности Порфирия Никитича я испытала и на себе самой. Моя первая встреча с ним произошла в гербарии университета, когда я училась на IV курсе Сибирских Высших женских курсов. Она оставила такое сильное впечатление, что, выйдя от него, я твёрдо решила быть ботаником, а не химиком, как до этого предполагала.
По складу своего характера Порфирий Никитич был прирождённый исследователь. В летнее время он изучал растительный мир в самой природе, зимой обрабатывал собранный материал, писал научные труды; преподавательская деятельность не особенно его привлекала. Но ему, как приват-доценту, приходилось вести некоторые лекционные курсы. Он читал курс фармацевтической ботаники и вёл практические занятия по ботанике на медицинском факультете. С большой тщательностью он готовил к занятиям рисунки и препараты. У студенчества он пользовался заслуженной любовью и авторитетом. В адресе, вручённом Порфирию Никитичу во время проводов его в Петроград в 1914 г. прогрессивной частью студенчества, говорилось: «Пропасть, лежащая между профессурой и студентами, более всего переживается нами; но когда были среди нас Вы, Порфирий Никитич, то чувствовалось, что не совсем ещё изгнан живой дух из университета. В наше время, когда над высшей школой висит кошмар безвременья, когда мракобесие празднует свою победу на алтаре науки, Ваша деятельность в Томском университете — явление поистине исключительное. Вы, Порфирий Никитич, не замкнулись в сфере деятельности кабинетного учёного и сохранили кристально чистую душу в удушливой атмосфере окружающего. Каждый из нас испытал обаятельное влияние Вашей личности. В Вас мы всегда находили любящего друга-учителя». Тогда же, провожая Порфирия Никитича к месту новой службы, ученики его в своём адресе писали: «Ботанический музей, как и «ботанические чаи» долго будут чувствовать Ваше отсутствие. Молодёжь нe будет слышать Вашего доброго поощрения к неустанной работе в области зелёного мира и Вашего милого ворчания за её промахи. Но мы горячо надеемся, что Вы не забудете ни горького запаха степных полыней, ни глухого гудения задумчивой черни, ни блеска серебряных вершин». Собравшаяся на вокзале молодёжь устроила Порфирию Никитичу бурную овацию и на руках внесла его в вагон. Много тёплых, прочувственных строк писалось в те дни на страницах «Сибирской жизни» по поводу отъезда кз Томска П. Н. Крылова. Сибирь теряла крупного учёного, так много сделавшего для исследования Сибири, Р. Н. Потанин в своей статье писал о П. Н. Крылове, «что это был один из тех профессоров, которые своей деятельностью и своей жизнью Томский университет превращали в действительный университет». Отличительной чертой Порфирия Никитича была era чрезвычайная скромность. Он не любил, когда говорили о его заслугах, и ни разу за свою многолетнюю деятельность не дал согласия на юбилейное чествование.
Но, несмотря на протесты со стороны Порфирия Никитича, научная общественность в день его 70-летия отметила эту дату многочисленными приветствиями. В одном из этих приветствий говорилось: «Ваши товарищи и друзья не могут пройти молчанием Ваш 70-летний юбилей. Ваша воля отклонить заслуженное чествование, но право Ваших товарищей воспользоваться этим днём, чтобы выразить привычное чувство уважения и симпатии к Вам, по крайней мере, словом привета». Порфирий Никитич не искал славы, не стремился к учёным званиям и степеням. Всё это само собой пришло к нему. Как автор монументальных трудов по флоре Сибири он получил мировую известность. Казанский университет, воспитанником которого он был, присуждает ему за «Флору Алтая» степень почётного доктора ботаники. Звание профессора он получил уже после Октябрьской революции. Представление к званию профессора было сделано Томским университетом ещё в 1909 г., но попечитель Западно-Сибирского учебного округа Лаврентьев, относившийся к нему недоброжелательно за либеральные взгляды, затормозил это дело.* Украинская Академия наук и Академия наук СССР избирают его членом-корреспондентом . В 1928 году на 40-летнем юбилее университета состоялось скромное чествование П. Н. Крылова, как старейшего учёного университета, так много сделавшего для русской и советской науки. Тогда же шахтёры Анжеро-Судженского района в своей приветственной телеграмме присвоили учёному звание почётного шахтёра. В ответной телеграмме он писал: «Выражаю шахтёрам Анжеро-Судженского района глубокую и искреннюю признательность за высокую честь, оказанную мне избранием в почётные шахтёры». На этом же Учёном Совете было решено ходатайствовать перед Комиссариатом Народного Просвещения о присвоении гербарию Томского университета имени П. Н. Крылова. Правительственное решение состоялось уже после смерти Порфирия Никитича в 1933 г. У Порфирия Никитича было много друзей и почитателей. Почти со всеми известными и многими молодыми ботаниками Советского Союза он был лично знаком и состоял в переписке. Разногласия в научных вопросах не нарушали дружеских взаимоотношений. Академик Б. А. Келлер, с которым П. Н. Крылов полемизировал по вопросу классификации степей, относился к своему старшему товарищу всегда с большим уважением. Вот отрывок из его письма к Порфирию Никитичу, свидетельствующий об этом:
-----------------------------------------------------------------------------
* Лаврентьев лишил Порфирия Никитича квартиры в Ботаническом саду, которой он пользовался более 20 лет. Правление университета защищало учёного, указывая на его выдающиеся заслуги. Переписка с попечителем по этому вопросу продолжалась 2 года. Наконец Лаврентьев в категорической форме предложил привести в исполнение своё требование.
------------------------------------------------------------------------------
«Мы с Вами лично мало встречались в жизни и всё-таки Вы меня, сами того не зная, сопровождали с самого начала моего ботанического образования и воспитания. Когда я студентом попал в скромный ботанический кабинет Казанского университета, то он был ещё полон воспоминаниями о Вас. Сколько раз мне приходилось пользоваться результатами Вашей научной работы, отправляясь в сомнительных случаях за справками в гербарий Крылова. Вы были для меня всегда одним из существенных элементов той школы казанских ботаников, которая меня воспитала». П. Н, Крылов был почётным членом 9 научных обществ. Ботаники назвали в честь него 50 видов растений и род (Krylovia). Прямота, справедливость, непреклонное стремление к достижению намеченной цели, кристальная честность, принципиальность и преданный бескорыстный труд — неизменные черты его характера. Для своих учеников он был не только учитель, но и друг, и отец. Он проявлял о них повседневную заботу, устраивал в экспедиции, содействовал в подыскании работы по окончании университета. Он тяжело переживал смерть своего талантливого ученика студента А. Н. Молотилова, который написал несколько ценных работ по Барабе. Он погиб от туберкулёза, будучи на V курсе. В посвящённом ему некрологе Порфирий Никитич тепло характеризует этого даровитого и высокочестного юношу, проникнутого благородной идеей служения народу. П. Н. Крылов любил наш русский народ. Во время экспедиции он охотно беседовал с крестьянами, с ямщиками и проводниками, прислушивался к народному опыту, узнавал народные названия растений и их употребление. Он очень любил чистоту и порядок во всём, тщательность в исполнении работ и приучал своих учеников к аккуратному обращению с коллекциями растений и книгами. Он требовал, чтобы рабочие столы в гербарии содержались в идеальном порядке и чтобы никто не брал с других столов письменные принадлежности, инструменты и т. п. Порфирий Никитич обладал исключительной трудоспособностью. Можно сказать, что он работал непрестанно. Его рабочий день длился не менее 12 часов, он не соблюдал никаких выходных дней. В распорядке дня он придерживался строгого режима. Утром производил 5-минутную физкультурную зарядку. С 9 и до 5 час, работал в гербарии, затем шёл обедать и после обеда всегда отдыхал. С 8 и до 11 час. вечера снова работал в гербарии или же дома. Затем после лёгкого ужина или работал или же слушал чтение художественной литературы, причём особенно любил исторические произведения. Чтение продолжалось часто далеко заполночь.
В домашней жизни Порфирий Никитич был очень скромен и довольствовался самой простой обстановкой. Дом близ оранжереи, где он жил, сгорел в 1922 г., после чего он поселился в другом ботаническом доме, там же, на территории ботанического сада. За выдающиеся научные заслуги, за создание богатейшего гербария при Томском университете и Ботанического сада Народный Комиссариат Просвещения предоставил ему квартиру со всеми коммунальными услугами в пожизненное бесплатное пользование. Порфирий Никитич не имел детей. Жену он похоронил в 1921 г. При нём жили дальние родственники - брат и сестра Пономарёвы, старая и больная Дормидонтовна, бывшая домашняя работница, жившая на покое. В последние годы хозяйство по дому вела заботливая и преданная М. А. Лелькова.
Порфирий Никитич очень любил радио. Он установил у себя лучший по тому времени радиоприёмник и в минуты кратковременного отдыха с удовольствием слушал радиопередачи. Он очень любил музыку, ходил слушать концерты и сам в молодости играл на разных инструментах. Но в последние годы он более всего любил кино. Он даже организовывал коллективное посещение кино, когда шла какая-либо выдающаяся картина. Время от времени он посещал и театр. Этот замечательный человек отличался крепким здоровьем и за свою долгую жизнь очень редко чем-либо болел. Я познакомилась с ним, когда ему было 70 лет. Он был бодр, подвижен, очень быстро ходил, опираясь на трость. Таким он и оставался до конца своих дней. Только в последнее десятилетие он страдал всё прогрессирующей болезнью сердца. Однако это не помешало ему ездить в экспедиции и проделывать длительные маршруты. До конца жизни он сохранил прекрасный слух, жаловался только на утомляемость зрения и, несмотря на это, много работал с лупой, много читал и писал. До последнего дня почерк его был твёрд и чёток. Резкое ухудшение здоровья Порфирия Никитича началось в экспедиции в Забайкалье летом 1931 г. По возвращении в Томск, он продолжал усиленно работать, хотя чувствовал себя плохо. В письме к профессору В. Ф. Семёнову (Омск) он писал: «Моё здоровье неважно, расхлябалось сердце, особенно в последнее время; в октябре почти ежедневные перебои, что слишком понижает работоспособность, портит настроение, навевает апатию. В июне и июле экскурсировал в Даурии, было интересно, но работать было трудно, быстро утомлялся и страдал затем от сердечных перебоев».
Как-то в конце ноября Порфирий Никитич поработал в гербарии в последний раз. На большом столе Западно-Сибирского зала гербария остались разложенными растения — липучки из семейства бурачниковых, над которыми он тогда работал. Раскрыт был и атлас Ледебура с изображениями видов этого рода. Долго ждали они маститого учёного, но... не дождались. Невозможно было представить, что Порфирий Никитич больше уже никогда не придёт в свой любимый гербарий, в котором проработал 43 года. Превозмогая болезнь, он продолжал работать дома. В те дни он очень побледнел и осунулся, и тени страдания легли на его доброе лицо. И всё же он продолжал трудиться. Были дни, когда он чувствовал себя хорошо. Так, 14 декабря он даже сходил в город, был в типографии и в парикмахерской, но обратно едва дошёл, и нa другой день с ним было очень плохо. Пригласили профессора Завадовского, который его лечил. На несколько дней он стал как будто бодрее и веселее. 20 декабря я проведала его часов в 11 дня. Он чувствовал себя хорошо. Походив по комнате, он сказал: «Я всё-таки для порядка немного полежу, минут 5, не больше». Так он часто говорил в последние годы. Поговорили мы с ним о текущих делах гербария, о печатании очередного тома «Флоры Западной Сибири», и я ушла в гербарий продолжать работу. А вечером в тот же день произошло кровоизлияние в мозг. В тяжёлом состоянии его положили в клинику нервных болезней, где он и скончался 27 декабря на 82 году жизни. Перестало биться сердце учёного-энтузиаста, отца сибирской ботаники. Вечером 28 декабря Томский университет торжественно хоронил своего старейшего профессора. Он был погребён на Преображенском кладбище, рядом с его матерью и женой. В 1950 г., в связи со столетием со дня рождения П. Н. Крылова, с разрешения правительства, прах его был перенесён с общегражданского, ныне закрытого кладбища, в созданный им Ботанический сад университета, где он трудился более 40 лет. Невольно вспоминаются слова А. С. Пушкина: И хоть бесчувственному телу Равно повсюду истлевать, Но ближе к милому пределу Мне всё б хотелось почивать. Вокруг могилы Порфирия Никитича разбит цветник. Над ней приветливо склонили свои могучие ветви вековые берёзы. В густой листве раздаётся несмолкающее пение птиц. Экскурсии учащихся и трудящихся города, посещая Ботанический сад, останавливаются у могилы выдающегося советского учёного, жизнь которого всегда будет служить примером беззаветной любви и преданности делу, примером самоотверженного, упорного труда для родной страны. Имя знаменитого исследователя Сибири Порфирия Никитича Крылова будет жить в веках. Оно будет жить в его трудах по флоре и растительности Сибири, в созданных им замечательных научных учреждениях — гербарии и Ботаническом саду при Томском университете, в насаждённых им парках и садах.
В память столетия со дня рождения Порфирия Никитича Крылова на его новой могиле 15 октября 1950 г. состоялась гражданская панихида, сопровождаемая траурным оркестром, исполнившим классические музыкальные произведения. Ректор университета профессор-доктор В. Т. Макаров в своей глубоко прочувственной речи в ярких патриотических словах обрисовал заслуги покойного учёного. Приведу некоторые выдержки из его речи: «П. Н. Крылов был передовым для своего времени человеком, он радостно встречал все прогрессивные мероприятия в нашей стране. Он непоколебимо, сразу же после пролетарской революции, встал в ряды советских учёных и с ещё большей энергией и энтузиазмом, несмотря на свою глубокую старость, продолжал работу на научном, педагогическом и общественном поприще». Более чем полувековой труд Порфирия Никитича Крылова во славу Родины будет жить в памяти и в делах многих и многих биологов и тружеников сельского хозяйства в интересах достижения вершины счастья человечества — коммунизма в нашей стране.
