Письмо это свидетельствует о большом достоинстве, с которым Степняк ведет полемику.
Судя по тому, как развернулись события дальше, можно считать несомненным, что Энгельс читал это письмо, а, весьма возможно, и участвовал в его составлении, вероятно был одним из тех, кого Степняк подразумевает в словах «мне сказали»...
Вопрос убежища был острым и важным для всех политических эмигрантов, нашедших приют в Англии, а не только для русских.
Для того чтобы ощутить всю остроту ситуации, надо знать, что как раз в эти дни между германским и русским правительствами обсуждалось и было принято соглашение о взаимной выдаче государственных преступников. Впрочем, еще задолго до официального заключения этого договора Германия беспрекословно выдавала русскому правительству политических эмигрантов. Так, например, еще в марте 1884 года Германия выдала России одного из организаторов группы «Освобождение труда» Льва Дейча, арестованного за попытку провезти в Россию транспорт с революционной литературой.
То же самое готова была выполнять и Франция, но этому препятствовало мощное общественное мнение, всегда встававшее на защиту русских изгнанников.
...Драматические события следовали в Лондоне одно за другим.
Впрочем, предоставим слово для их изложения непосредственному очевидцу и весьма «заинтересованной стороне» — самому Ф. Энгельсу.
25 января 1885 года Ф. Энгельс пишет об этом специальную статью в орган немецкой социал-демократической партии «Дер Социаль-демократ», выходивший в Лондоне, и большое письмо Полю Лафаргу в Париж.
Статья была напечатана 29 января 1885 года в «Дер Социал-демократе», № 5, и называлась: «Императорские русские действительные тайные динамитные советники». В ней Энгельс писал: «Всем известно, что русское правительство пускает в ход все средства, чтобы заключить с западноевропейскими государствами соглашения о выдаче русских революционеров-эмигрантов.
Всем известно также и то, что этому правительству важно прежде всего добиться такого соглашения с Англией.
Всем известно наконец, что официальная Россия не отступает ни перед какими средствами, если только они ведут к цели.
Так вот, 13 января 1885 г. Бисмарк заключает с Россией соглашение, по которому каждый русский политический эмигрант должен быть выдан, как только России заблагорассудится предъявить ему обвинение, как возможному цареубийце или динамитчику.
15 января г-жа Ольга Новикова, та самая г-жа Новикова, которая в 1877 и 1878 гг. перед турецкой войной и во время ее так блестяще провела благородного г-на Гладстона в интересах России, опубликовала в «Pall Mall Gazette» воззвание к Англии. В этом воззвании Англию призывают не допускать больше, чтобы такие люди, как Гартман, Кропоткин и Степняк, конспирировали на английской территории «с целью убивать нас в России»,— теперь, когда динамит вот-вот взорвется под ногами у самих англичан. Разве не того же самого Россия требует от Англии в отношении русских революционеров, чего Англия теперь сама должна требовать от Америки в отношении ирландских динамитчиков?
24 января утром в Лондоне публикуется прусско-русское соглашение.
И 24 января в 2 часа пополудни на протяжении четверти часа в Лондоне происходят три динамитных взрыва, которые производят больше опустошений, чем все прежние взрывы, вместе взятые, и ранят по меньшей мере семь, а по другим сведениям, — восемнадцать человек.
Эти взрывы подоспели слишком уж кстати, чтобы не вызвать вопроса: кому они на пользу?»
Далее Энгельс весказывает предположение, что инициатором и вдохновителем этих взрывов является «русское правительство, которое не может добиться своей цели — соглашения о выдаче,— не оказав совершенно исключительного давления на английское правительство и английский народ, давления, которое могло бы привести общественное мнение Англии в состояние слепого бешенства против динамитчиков».
Энгельс приводит несколько примеров коварных провокаций царской дипломатии, совершенных за границей, и добавляет:
«Возможно, что динамит подложили ирландские руки, но более чем вероятно, что их направляли русская голова и русские деньги».
Предвидя возможные возражения о том, что, мол, динамитные бомбы — средство борьбы, избранное именно русскими террористами, Энгельс пишет:
«Способ борьбы русских революционеров продиктован им вынужденными обстоятельствами, действиями самих их противников. За применяемые ими средства эти революционеры ответственны перед своим народом и историей. Но те господа, которые без нужды школьнически пародируют эту борьбу в Западной Европе... направляют свое оружие даже не против настоящих врагов, а против публики вообще,— эти господа ни в каком случае не последователи и не союзники русской революции, а ее злейшие враги. С тех пор как выяснилось, что, кроме официальной России, никто не заинтересован в успехе этих подвигов, вопрос идет только о том, кто из этих господ является невольным и кто добровольным, платным агентом русского царизма».
Одновременно Ф. Энгельс написал в Париж об этом Полю Лафаргу:
«Вам известно, какие усилия прилагает русское правительство вот уже несколько лет, чтобы заставить Англию и Францию,— но особенно Англию,— выдать героических нигилистов. Если бы удалось добиться этого от двух этих стран, остальная Европа должна была бы последовать их примеру. Можно было бы даже надеяться вовлечь в это движение Америку». И дальше рассказывает о статье Новиковой и о взрывах в Лондоне.
Поль Лафарг передал это письмо Энгельса другому французскому социалисту — Жюлю Гэду, и тот написал на основе его передовую статью во французской социалистической газете «Кри дю пёпль» в номере от 31 января 1885 года, приведя большой отрывок из письма дословно. Таким образом, и немецкая и французская социалистическая печать энергично выступила в защиту Степняка и его товарищей. Своим пером Фридрих Энгельс защитил русских революционеров, защитил одну из важнейших политических свобод — право политического убежища.
