В марте 1920 года Красин возглавил первую советскую делегацию, направлявшуюся на Запад для ведения переговоров о возобновлении торговли со странами Антанты. В составе делегации были М. М. Литвинов от НКИД, В. П. Ногин от ВСНХ, Н. К. Клышко в качестве секретаря делегации и другие — всего 29 человек. Возможность выезда делегации за границу появилась после того, как 16 января 1920 года Верховный совет Антанты был вынужден вынести решение о снятии блокады с Советской России и в политике Антанты наметился известный поворот.
Однако Антанта решила игнорировать Советское правительство и его декрет о ведении внешней торговли только через Народный комиссариат торговли и промышленности, пытаясь установить торговлю «между русским народом» — как об этом говорилось в упомянутом решении — и союзными и нейтральными державами через кооперативы. В связи с этим советской делегации пришлось выехать под кооперативным флагом *. В доверенности-мандате, выданном Центросоюзом, делегации поручалось установить деловые сношения с
-----------------------------
* Державы Антанты намеревались использовать в своих целях заграничные отделения старых русских кооперативных организаций, враждебно относившиеся к Советской власти и активно поддерживавшие интервенцию и белогвардейскую контрреволюцию.
-----------------------------
заграничными кооперативными и другими общественными организациями, с частными фирмами, предприятиями и лицами, а также с иностранными правительственными учреждениями и органами. В то же время у Л. Б. Красина имелся и другой мандат. Он был выдан ему Советом Народных Комиссаров РСФСР, как особо уполномоченному Советской республики, «для разрешения всех вопросов, связанных с предстоящим возобновлением торговых сношений, со всеми необходимыми для сего правами, в том числе с правом по всем вышеизложенным вопросам принимать единоличные решения, от имени Российской республики заключать всякого рода соглашения и договоры со включением всех условий и гарантий, какие он найдет нужными и для Российской республики приемлемыми...».
25 марта 1920 года делегация выехала из Москвы. 29 марта было получено разрешение от финляндского правительства на проезд через Финляндию. Ранним утром 30 марта поезд советской делегации пересек государственную границу.
Финляндское правительство позаботилось о надежной изоляции советских дипломатов. Как записано в дневнике делегации, «поезд отправился в сопровождении английского офицера капитана Френча и финляндской воинской части».
Работа делегации началась сразу же, как только граница осталась позади. В Выборге в поезд сели представитель финляндского правительства Энкель и председатель экономической комиссии по возобновлению торговых сношений с Россией Игнациус, а несколько позже на станции Рамаяки к ним присоединился представитель министерства иностранных дел Финляндии Ханникайнен. Делегация обсудила с ними вопрос о предстоящих мирных переговорах и установлении экономических связей. Представители финляндского правительства просили разрешения прислать в Петроград трех делегатов для выяснения на месте реальных возможностей налаживания товарообмена. Их предложение не было принято только потому, что они противились присылке в Финляндию советских представителей на условиях полной взаимности.
Вечером 30 марта в Або (Турку) делегация была встречена представителем шведского правительства. 31 марта она была уже в Стокгольме. Часть делегации вместе с Л. Б. Красиным задержалась на несколько дней в Стокгольме. Ее пребывание в Швеции вызвало огромный интерес со стороны торгово-промышленных кругов, которые в связи с блокадой Советской России и нараставшим экономическим кризисом испытывали большие затруднения в сбыте своих товаров. Уже после первого ознакомления с положением в Скандинавии Л. Б. Красин сообщал В. И. Ленину: «Трехнедельное пребывание в Швеции и Дании убедило нас с полной несомненностью в настоятельной необходимости, по крайней мере для этих стран, возобновления торговых сношений с Россией». Выражая настроения части шведской буржуазии, газета «Стокгольмс-тиднинген» писала: «Можно надеяться, что переговоры с Красинской делегацией приведут к хорошим результатам... Вряд ли у нас в стране найдется кто-нибудь, кто бы не
пожелал, чтобы торговые отношения с Россией были восстановлены как можно скорее...» С энергичным требованием мира и торговли с Советской Россией на многочисленных митингах и демонстрациях выступали шведские рабочие.
Советская делегация стремилась в полной мере использовать создавшуюся политическую обстановку не только для того, чтобы получить в Швеции машины, инструменты, сельскохозяйственные орудия, паровозы, в чем так остро нуждалась Советская республика, но и для того, чтобы повысить интерес к торговле с Советской Россией со стороны других государств. С этой целью в первые же дни пребывания в Стокгольме Красин начал переговоры с крупнейшей в Швеции паровозостроительной фирмой «А. Б. Нюдквист и Хольм». В переговоры вступили также четырнадцать крупнейших промышленных фирм, объединившихся в концерн для переговоров с Советской Россией. На заключительной стадии переговоров в них приняло участие шведское правительство. Переговоры закончились заключением договоров с концерном, с фирмой «А. Б. Нюдквист и Хольм» и шведским правительством.
Сущность договора с концерном состояла в том, что советская сторона в лице Центросоюза, внеся в шведский банк 25 миллионов крон золотом, получала право в течение ближайших четырнадцати месяцев закупать в Швеции любые товары на общую сумму в 100 миллионов крон. Договор с паровозостроительной фирмой «А. Б. Нюдквист и Хольм» предусматривал поставку Советской России тысячи паровозов, из которых первая сотня поставлялась в 1920—1921 годах, остальные — в последующие 5 лет.
Эти договоры предусматривали организацию торгового представительства Центросоюза в Швеции. Было обусловлено, что в случае непредоставления шведским правительством этого права советской стороне в двухнедельный срок договоры утратят свою силу. Такое условие побудило шведских контрагентов активно воздействовать на правительство. «На-днях шведские промышленники,— сообщал Л. Б. Красин народному комиссару иностранных дел Г. В. Чичерину 27 апреля,— начинают решительный штурм». Штурм был удачным, и, несмотря на то что шведское правительство, по выражению Л. Б. Красина, «как огня боялось переговоров с Советским правительством, не желая навлечь на себя неудовольствие Антанты», оно было вынуждено уступить.
14 мая 1920 года министр иностранных дел Швеции Пальмшерна прислал письмо на имя Л. Б. Красина, в котором извещал его о решении правительства предоставить Центросоюзу право организовать торговое представительство в Швеции. Предоставление этого права оговаривалось рядом условий, которые сводились в основном к следующему: Всеобщему экспортному союзу Швеции должно было быть дано право послать торговую делегацию в Россию на основе взаимности; число членов торгового представительства не должно было превышать пятнадцати, при этом шведское правительство оставляло за собой право отвода по отношению к любому из них. Торговым делегациям предоставлялась свобода почтовой и телеграфной переписки, право пользования шифром. Для судов Центросоюза в шведских портах гарантировались условия, одинаковые с теми, в которых находились суда любой другой страны. Шведское правительство обязалось не реквизировать золото и товары, доставляемые из России в Швецию, если последней будут возвращены дома и имущество ее миссии и консульств в России. В конце письма говорилось, что все изложенное относится к делегации Центросоюза и ни в коей степени не затрагивает отношения шведского правительства к Российскому Советскому правительству. Этой фразой Пальмшерна стремился приуменьшить в глазах Антанты значение реальных шагов на пути сближения с Советской Россией. Положения, изложенные в письме Пальмшерна, были одобрены шведским правительством и королем. В случае принятия их советской стороной они обретали силу договора.
Л. Б. Красин был главным инициатором заключения всех вышеизложенных договоров и горячо отстаивал их, хотя многое в них не оговаривалось точно, не было полной гарантии, что шведская сторона честно выполнит взятые на себя обязательства. Особенно нежелательным было включение в договор пункта об отводе по желанию шведского правительства любого члена торгового представительства, так как было ясно, что это право будет направлено шведским правительством против наиболее опытных и стойких советских работников, будет использовано для проволочек и обструкций. И все-таки на заседании заграничной торговой делегации 15 мая Красин настаивал на подписании всех договоров. Хорошо знакомый с европейской экономической жизнью, Леонид Борисович никогда не считал, что Швеция может стать серьезным поставщиком промышленного оборудования для Советской России. Но крупные европейские рынки были закрыты, и для удовлетворения самых насущных нужд страны приходилось использовать все возможности. Благодаря этому соглашению удалось заказать и купить в Швеции значительное количество нужных Советской России промышленных изделий: машин, инструментов, железнодорожного оборудования, телефонных и телеграфных аппаратов, паровозов и т. д.
Настаивая на подписании договоров со шведскими фирмами, Красин исходил из того, что они вызовут большой интерес среди западноевропейских и, что было особенно важно, среди английских торгово-промышленных кругов, дадут возможность Советской России выступить в роли крупного и надежного контрагента и тем самым облегчат фактический прорыв экономической и политической блокады Советской России. Красин действовал в соответствии с указаниями В. И. Ленина, с большим вниманием следившего за деятельностью делегации, и в частности за ходом переговоров в Швеции. «Сомневаемся, чтобы скандинавская промышленность могла значительно содействовать восстановлению нашего транспорта,— сообщал Владимир Ильич Красину 8 мая 1920 года.— Поставка тысячи паровозов в шестилетний срок подтверждает это. Придаем заключенному договору значение главным образом с целью воздействия на крупные паровозостроительные заводы Европы и Америки».
Советское правительство, взвесив все положительные и отрицательные моменты договоров, сочло необходимым заключить их. Подписание договоров состоялось 15 мая 1920 года в Стокгольме. Судя по тому, с каким интересом отнеслись к этому английские деловые круги, надо признать, что расчет был правильным. Этими соглашениями наносился первый чувствительный удар по «золотой блокаде», которая состояла в том, что банки Европы и Соединенных Штатов Америки отказывались принимать советское золото. Так как других платежных средств у Советской России не было, то «золотая блокада» являлась серьезным препятствием на пути установления торговых отношений с капиталистическим миром. После заключения договоров в Швеции европейские, а также американские банки все реже отказывались принимать советское золото, однако они все еще создавали трудности для его реализации, предлагая слишком низкую цену. Так, например, группа голландских банков в июне 1920 года предлагала всего лишь 2600 крон за 1 килограмм советского золота, тогда как средняя рыночная цена килограмма золота в стране превышала 3000 крон.
Особое значение договоров со шведскими предпринимателями и правительством заключалось в том, что они явились шагом на пути признания Советского правительства как правительства де-факто. Центросоюз являлся лишь юридическим контрагентом, фактически договоры заключались с Советским правительством, и это ни для кого не было секретом.
Договоры, заключенные со шведскими фирмами и правительством, вызвали официальный протест французского правительства, выраженный в форме «особого мнения». В протесте заявлялось, что советское золото должно служить обеспечением русских долгов Франции и что поэтому европейские банки не должны принимать его. Министерство иностранных дел Швеции оставило этот протест без внимания.
Заключение договоров в Швеции было первой удачей торговой делегации на трудном пути прорыва блокады и нормализации отношений с окружающим враждебным миром. Оно продемонстрировало действительное миролюбие Советского государства, его стремление к установлению деловых связей с капиталистическими странами. Заключение договоров в то же время содействовало улучшению советско-шведских отношений, укреплению доверия к Советской России со стороны общественного мнения Швеции. Когда в марте 1922 года в торговом клубе Стокгольма обсуждался предварительный текст нового советско-шведского торгового договора, представитель фирмы «А. Б. Нюдквист и Хольм» в своем выступлении заявил: «Концерн «Нюдквист и Хольм» видел одно лишь хорошее в делах с Россией. Русские исполняли в точности постановления договора, платежи поступали аккуратно, без всяких затруднений». Переговоры в Швеции заняли в общей сложности полтора месяца. Лишь небольшую часть этого времени Красин провел в Стокгольме, так как одновременно он должен был возглавлять советскую делегацию на переговорах с Верховным экономическим советом Антанты в Копенгагене.
