В царском флоте


В. А. Нелаев, «Павел Дыбенко»
Изд-во политической литературы, М., 1965 г.
OCR Biografia.Ru


Павел Дыбенко пришел на Балтику как раз в то время, о котором Владимир Ильич Ленин в письме к М. Горькому писал: «А в Балтийском флоте кипит! У меня был в Париже (между нами) специальный делегат, посланный собранием матросов и социал-демократов. Организации нет,— просто плакать хочется!! Ежели есть у Вас офицерские связи, надо все усилия употребить, чтобы что-либо наладить. Настроение у матросов боевое, но могут опять все зря погибнуть».
На кораблях царил неудержимый произвол. Многие офицеры жестоко обращались с матросами. В этом Павел Дыбенко убедился с первых дней службы, еще находясь в Крюковских казармах Петербурга. За новобранцами пристально наблюдал унтер-офицер. Медленно шагая взад и вперед, он время от времени покрикивал:
— Что, матушка-деревенщина, не наговорились? Вам тут не деревня, собираться кучкой и болтать. В строй попадете — мы там всю дурь из вас выбьем...
Наступил день распределения. Благодаря хорошему физическому развитию и красивой внешности Павел Дыбенко мог стать матросом-гвардейцем. Но в последнюю минуту, когда уже почти все было решено, на имя председателя комиссии поступила справка со штампом: «Рижское жандармское управление». Она состояла всего из двух слов: «Политически неблагонадежен». И на личном деле Дыбенко появляется резолюция: «1-й Балтийский флотский экипаж».
На следующий день Дыбенко с группой новобранцев направили на остров Котлин в 1-й Балтийский экипаж...
Кронштадт. Мрачная слава шла раньше о нем на Балтике. Здесь господствовали угнетение, произвол жестокого самодура адмирала Вирена и его ставленников. Остров Котлин справедливо сравнивали с Сахалином — местом царской ссылки.
«Подтянуть», «скрутить в бараний рог», «арестовать», «отдать под суд» — таков был стиль управления Вирена. Находясь в городе, каждый матрос постоянно оглядывался, чтобы не прозевать офицера и вовремя стать во фронт.
Вскоре Павла Дыбенко зачислили учеником Кронштадтского учебно-минного отряда. Здесь он в июне 1912 года вступил в партию большевиков. Все его помыслы теперь направлены к тому, чтобы оправдать доверие самой революционной партии, как можно лучше выполнять поручения подпольной большевистской организации флота.
По окончании учебы Дыбенко направили на учебное судно «Двина», как назывался тогда бывший броненосный крейсер «Память Азова». В 1905 году крейсер явился очагом революционного восстания моряков-балтийцев против самодержавия. После подавления восстания корабль отчислили из боевых единиц и переименовали в «Двину». Лишь в 1909 году он вошел в состав минных учебных кораблей.
Но революционные традиции не исчезли здесь. В команде «Двины» были большевики, которые вели политическую работу среди матросов. С одним из них, инструктором смены минным унтер-офицером Охотой, и познакомился вскоре Павел Дыбенко.
Сменный руководитель нового флотского пополнения Охота, участник революционных событий 1905 года, рассказал Дыбенко про восстание экипажа крейсера «Память Азова», про неудачу, которая постигла команду. Поведал и о том, что моряки-балтийцы снова накапливают силы, готовя флот к общему восстанию против угнетателей.
Круг единомышленников у Дыбенко с каждым днем расширялся. Своей энергией, живым и общительным характером он привлек к себе симпатии многих окружавших его людей.
Быстро прошли дни на «Двине». В морозное декабрьское утро Павел Дыбенко покинул Кронштадт. Вместе с матросами-новобранцами он отправился в Гельсингфорс, к месту штатной службы — на линейный корабль «Император Павел I».
...Гельсингфорсская гавань. Молодые матросы гуськом шагают по льду рейда вслед за усатым плечистым фельдфебелем. Как сонные богатыри, стоят во льдах корабли.
— «Император Павел I»,— сказал кто-то полушепотом.
— На нем и трубить,— вздохнул другой,— почитай, пять лет.
Фельдфебель повернул голову и привычно повелительно бросил:
— Разговорчики!..
Среди старых моряков этот корабль не называли иначе, как плавучей морской тюрьмой. Он выделялся среди всех кораблей палочным режимом. Ведь именно группу матросов этого корабля в ночь на 22 июля 1912 года командующий Балтфлотом адмирал фон Эссен отправил в тюрьму и на каторгу за попытку поднять восстание во флоте.
На всю жизнь запомнился Дыбенко «прием», который был оказан молодым матросам на корабле.
На палубе с ехидной улыбкой, впиваясь взглядом в лица, новобранцев встретил лейтенант Ланге. Затем молодые матросы предстали перед командиром корабля капитаном I ранга Небольсиным.
— Ну-с... водку, видно, все пьете, сукины сыны,— вместо приветствия кричит он.
— Никак нет, ваше благородие! — отвечает строй.
— Дураки! А ты? — Командир останавливается около Дыбенко.
— Так точно, ваше благородие...
— Мерзавец! Все вы скоты и идиоты... Старший офицер! Разведите их по местам!
На этом и закончилось знакомство Небольсина с новичками.
В тот же день Павлу отвели койку и выдали белье, указали рундучок, в котором он должен хранить свои вещи. Павел Дыбенко стал матросом-электриком 5-й роты линкора. Как и все матросы, он драил палубу и нес вахту. Свободное от службы время посвящал чтению литературы.
Но Дыбенко редко читал один. Обычно вокруг него собирались матросы, чтобы послушать хорошую книжку. Тут же завязывались беседы на самые различные темы, которые умело проводил Дыбенко.
Говорили о службе, о жизни, исподволь переводя разговор на существующие порядки. Павел нравился морякам. Он умел ярко, доходчиво рассказывать. Правда, откровенен он был не со всеми. Корабельная обстановка не позволяла — все разговоры матросов были под контролем: почти в каждой роте был сыщик, внешне ничем не отличавшийся от других матросов, но имевший свой номер и кличку в охранном отделении.
Особенно много разговаривал с Дыбенко Василий Марусев — спокойный, рассудительный человек. Через Марусева Дыбенко познакомился с Федором Дмитриевым — широкоплечим матросом из 6-й роты машинистов. С каждым днем разговоры с ними становились все откровеннее.
...Наступил 1914 год. В июле разразилась первдя мировая война. С началом войны матросам запретили увольнение с кораблей, даже во время стоянок в Гельсингфорсе и Ревеле. И все же большевики-подпольщики с «Императора Павла I» — Павел Дыбенко, Василий Марусев и Николай Ховрин ухитрялись поддерживать связь с партийными организациями других кораблей. Партийная работа велась с исключительной осторожностью, ибо каждый неверный шаг грозил провалом и тюрьмой.
В большевистскую группу корабля вовлекались новые матросы.
Под предлогом ремонта электрооборудования Павлу Дыбенко удавалось бывать на берегу, встречаться с руководителями большевистской организации Гельсингфорса, получать от них указания по работе.
Осенью 1915 года, когда финский залив уже был скован льдом, «Павел I» с помощью двух ледоколов вышел из Гельсингфорсской гавани и взял курс на Кронштадт — кораблю предстоял небольшой ремонт в доке.
В Кронштадте Павел Дыбенко встретился с руководителем Главного судового коллектива РСДРП(б) Иваном Сладковым. Разговор был предельно лаконичным. Сначала договорились о способе переписки, при помощи условных фраз.
Покончив с шифром, Сладков спросил Дыбенко:
— В чем нуждаетесь сейчас больше всего?
— Пожалуй, сейчас для работы нужнее всего прокламации на текущие политические темы.
— Это мы обеспечим,— сообщил Сладков.— Для посылки в Гельсингфорс мы уже приготовили пятьсот прокламаций Петербургского комитета партии...
В Кронштадте «Павел I» пробыл недолго, но все же Дыбенко успел побывать на одном партийном нелегальном собрании в чайной, где выступал представитель Петербургского комитета РСДРП(б). А через несколько дней корабль отправился в Гельсингфорс, чтобы стать на рейде на очередную зимовку.
...Вечером 19 октября 1915 года Дыбенко вернулся с берега и тотчас же сообщил Марусеву и Ховрину о вспыхнувшем на дредноуте «Гангут» восстании.
Восстание началось на почве недовольства войной, существующим строем, суровой дисциплиной, ухудшением пищи. Руководство на «Гангуте» находилось в руках матроса В. Ф. Полухина, который впоследствии был арестован и выслан в Архангельск, в дисциплинарный батальон.
Одновременно с восстанием на «Гангуте» усиленное брожение началось и на других кораблях. Командный состав растерялся, но и среди моряков не оказалось крепкого организованного центра, который взял бы на себя руководство, тем более что на «Гангуте» восстание вспыхнуло неожиданно для остальных кораблей.
Для подавления восстания на «Гангуте» на второй день с кораблей были вызваны «отборные» люди. На «Павле I» был собран отряд свыше ста человек. Однако большинство из них сами были активными участниками подготовки восстания на своем корабле. Командование не решилось отправлять этот отряд на «Гангут».
По инициативе Павла Дыбенко и Василия Марусева в ночь на 19 октября на «Павле I» было созвано собрание всех, кто вел политическую работу среди моряков. Они доложили о готовности в любую минуту, если последует приказ революционного центра, выступить на помощь гангутцам.
Три часа шла речь об одном: присоединиться к восставшей команде «Гангута» и начать преждевременное восстание флота или ждать сигнала о совместном выступлении с рабочими Петрограда.
Было принято решение установить тесный контакт с Кронштадтом и петроградскими организациями. Революционные матросы учли указание В. И. Ленина о том, что добиться успеха в борьбе против царского самодержавия можно лишь совместно с широкими пролетарскими массами.
...После подавления восстания на «Гангуте» начались аресты активных участников флотского подполья. Спустя неделю вместе с другими революционными матросами Дыбенко был направлен на сухопутный фронт, в Прибалтику.
Отдельный батальон моряков-балтийцев в составе трех стрелковых и одной пулеметной роты прибыл на позиции 2-го Сибирского корпуса 12-й армии, действовавшей в районе Сарнанайса. Рота, в которой служил Дыбенко, заняла оборону на участке «Пулеметной горки».
С первых же дней прибытия на фронт Павел Дыбенко развернул среди солдат агитацию против войны. При отправке на позиции в пехоту он захватил с собой несколько антивоенных листовок Петербургского комитета РСДРП(б). Он распространял их среди солдат в окопах.
Среди моряков давно назревало возмущение против командного состава. Офицерство пьянствовало, чинило всякие беззакония. Вскоре в отряде моряков вспыхнул бунт из-за несвоевременной выдачи жалованья. Революционных матросов перебросили на другой участок и попытались ввести их в бой. Но отряд отказался...
Той же ночью отряд сняли с позиций Западного фронта (под предлогом переброски на другой фронт) и отправили в Петроград. По дороге отряд обезоружили, многих арестовали, некоторых матросов направили в Гельсингфорс, на свои прежние корабли.
А Павла Дыбенко в апреле 1916 года арестовали и предали временному военно-морскому суду в Гельсингфорсе. Суд приговорил его к двухмесячному заключению в военно-исправительной тюрьме с последующим переводом в разряд штрафованных. Дыбенко назначили баталером на вспомогательное судно — транспорт «Ща», где он пробыл до февральских событий.
Накануне Февральской революции Павел с группой матросов отправился в Петроград по каким-то служебным делам. В вагоне царило веселье, матросы радовались поездке. Павел, к словам которого матросы внимательно прислушивались, временами выключался из общего разговора и всматривался в окно.
При свете уже по-весеннему яркого февральского дня особенно заметно безлюдье на станциях и полустанках. В чем дело? Казалось бы, все должно быть наоборот. К ним, во флот, доходили слухи о волнениях рабочих, о демонстрациях. Поговаривали, что дело может дойти до революции: слишком уж переполнилась чаша народного терпения. А тут все как будто вымерло. Промелькнул Белоостров, на платформе два жандарма.
Вот и Питер... На вокзале та же пустота и настороженность. Здесь тоже маячат фигуры жандармов и городовых. Удивленно переглядываясь, матросы выходят на привокзальную площадь.
— В город, к Невскому пройти можно? — спрашивает Дыбенко городового.
— Нельзя.
— А почему?
— Сказано «нельзя», и все тут. Иди своей дорогой!
Пешком добирается Павел к знакомым на Выборгскую сторону. Его появление там вызывает изумление.
Как! Пропустили из Финляндии? Матросы идут на поддержку?
Гость удивлен не меньше хозяев:
— Скажите, в чем дело, почему город будто на военном положении?
И тут только Павел узнал о демонстрациях, о восстании в городе, о тщетных попытках властей усмирить революционных рабочих и солдат.
Через несколько минут Дыбенко снова на улице. То там, то здесь слышна стрельба. А вот выстрелы совсем рядом. Группа рабочих и студентов спряталась за грузовиком, отстреливается от полицейских. Один из студентов возится, никак не может наладить пулемет. Дыбенко бросается на выручку. Послушный его рукам, заговорил пулемет. Потеряв двух человек, полицейские запросили пощады.
Студент восхищенно смотрит на внушительную фигуру матроса:
— Вы, конечно, с нами поедете?
— Да, я с вами.
Спустя некоторое время Павел Дыбенко уже выступал перед солдатами Московского полка. Полк перешел на сторону восставших.
...Так началась для Павла Дыбенко Февральская революция.
Четыре дня и четыре ночи слились для него в каком-то удивительном круговороте уличных стычек, митингов, демонстраций. Но все это время не давала ему покоя мысль: а как там на кораблях, в Гельсингфорсе?.. Да, теперь не двенадцатый и не пятнадцатый год. Тогда пришлось отступить. Но сейчас уж держимордам моряков за горло не взять... Скорей бы только возобновилось железнодорожное сообщение с Финляндией...
Дыбенко приехал в Гельсингфорс с одним из первых поездов. Отдыхать долго не пришлось. На другой день его избрали в Гельсингфорсский Совет депутатов армии, флота и рабочих Свеаборгского порта.
Вернувшись на корабль, Павел проводил большую работу по организации матросских масс и вскоре стал одним из руководителей революционных матросов.
Много внимания работе среди матросов Балтики уделяли Центральный и Петербургский комитеты партии. Во флот направлялись большевистские газеты и литература.
Для укрепления партийных организаций Кронштадта и Гельсингфорса вскоре после Февральской революции были посланы Б. А. Жемчужин, В. Н. Залежский, В. А. Антонов-Овсеенко, И. Н. Егоров (К. Орлов), братья С. Г. и М. Г. Рошаль, Ф. Ф. Раскольников, И. П. Флеровский и другие опытные партийные работники.
Вместе с матросами-большевиками П. Е. Дыбенко, Н. Г. Маркиным, Н. А. Ховриным, И. Д. Сладковым, Т. И. Ульянцевым они развернули среди моряков массовую политическую и организационную работу.
25 марта 1917 года по инициативе Дыбенко на транспорте «Ща» было созвано организационное собрание представителей большевистских комитетов Свеаборгской крепости, линкоров «Республика» (так теперь стал называться «Император Павел I»), «Петропавловск» и крейсера «Диана». Это собрание положило начало большевистской организации — Свеаборгскому матросскому комитету РСДРП(б). Руководящее ядро комитета составили матросы-большевики П. Е. Дыбенко, Н. А. Ховрин и В. М. Марусев.
В Гельсингфорсе после свержения самодержавия возникло Гельсингфорсское отделение РСДРП, куда входили преимущественно представители интеллигенции, разделявшие взгляды меньшевиков. Большевистская часть Гельсингфорсского отделения РСДРП состояла главным образом из матросов базировавшихся здесь кораблей и рабочих Свеаборгского порта. Между большевиками и меньшевиками сразу выявились серьезные расхождения по коренному вопросу — о дальнейших путях развития революции.
Свеаборгский матросский комитет РСДРП(б) проводил большую агитационно-разъяснительную работу среди матросов и солдат.
Печатал на ротаторе и распространял среди них листовки и обращения, разъяснявшие программу и тактику большевиков. 30 марта вышел первый номер печатного органа большевиков Свеаборга — газета «Волна», которая издавалась при постоянной материальной помощи матросов и солдат.
Выход каждого номера «Волны», несшей в массы большевистские идеи, встречался матросами с воодушевлением.
Апрель 1917 года ознаменовался началом кризиса буржуазно-помещичьего Временного правительства. На улицы столицы выступил питерский пролетариат под боевыми лозунгами нашей партии.
Поддерживая рабочий класс Петрограда, «Волна» последовательно проводила ленинские идеи, активно защищала В. И. Ленина от клеветнических нападок буржуазных газет.
В трех майских номерах «Волны» была опубликована статья В. И. Ленина «Политические партии в России и задачи пролетариата». Исчерпывающе ясная и доступная по форме, глубоко содержательная, она разъясняла расстановку классовых сил в стране, их политическую сущность и отношение к назревшим задачам революции.
С изданием «Волны» и расширением связей большевиков с моряками влияние Свеаборгского матросского комитета РСДРП(б) значительно возросло. Появилась возможность ликвидировать меньшевистский Гельсингфорсский комитет РСДРП.
5 апреля в Гельсингфорсе состоялась общегородская конференция большевиков. На конференции был избран Гельсингфорсский комитет РСДРП(б). В его состав вошли: Б. А. Жемчужин, Ф. М. Дмитриев, Н, А. Ховрин, В. М. Марусев, Е. Ф. Зинченко, Адольф Вастен (А. Тайми), А. Ф. Ильин-Женевский, А. Сидоров, несколько позднее М. Г. Рошаль и другие. В состав Исполнительной комиссии комитета был избран П. Е. Дыбенко.
С образованием Гельсингфорсского комитета партии Свеаборгский матросский комитет РСДРП(б) перестал существовать.

продолжение книги ...